По-прежнему упираясь в щёку, Уиллард мысленно возразил: молодой человек прав, но есть ли особая разница, когда новый глава империи в любом случае запретит любимые книги? Запретит во что бы то ни стало? Но в глазах секретаря читалась грусть, отчего доктор с лёгкостью предложил бы ему немного бренди. Взбодрится ли он? Если грусть была вызвана отсутствием музыки из будущего, никакая рюмка не спасёт расстроенную душу.

Сам же доктор нисколько не походил на несчастного влюблённого, ибо не вполне потерял бодрость духа. Даже в том случае, если они запретят Дракулу за ирлакезское происхождение Брэма Стокера, не запретят ли они всю остальную готику? Будем надеяться, сказал он самому себе.

Вступаем в юный двадцатый век пусть с мизерным, но с оптимизмом.