Опять же крестьянин остался без своей земли, вся она пошла в колхозную собственность. Да вы и сами все это знаете. Появились обиженные. Стали мужички выкапывать из земли винтовочки, оставшиеся от империалистической и от гражданской войны, стали обрезать стволы у них и начали по вечерам да в глухих местах постреливать начальников да партийных уполномоченных. И я для них был такой же уполномоченный.

Однажды ехали мы из села в село через лесок немалый. Возчиком был мужичок один знакомый, возил меня неоднократно, говорливый, ну что тебе радио. Обо всем расскажет, да все с шутками и прибаутками, а иные шуточки такие, что услышь кто, что о нем этот балагур говорит, так обиделся бы до его самого смертного часа. Было бы образования у мужичка побольше, то его природной сметки да способностей хватило бы для руководства не только уездом, но и всей губернией.

Ехали мы, он говорил, я слушал и усмехался и вдруг выстрел из чащобы. Мужичок мой замертво и свалился. Выхватил я свой револьвер с дарственной надписью Особого отдела армии и бросился в ту сторону, откуда стреляли. Если бы нападавших было несколько человек, то и выстрелили бы несколько раз. А так стрелял один. Пока он перезаряжает обрез, я успею добежать до деревьев, а в промежуток между стволами стрелять трудно из любого оружия. Слышу, впереди метрах в пятнадцати, кто-то через кусты ломится. Я туда. Бегу, все-таки молодость да тренированность многого стоит. Куртка на мне кожаная, удобная, движений не стесняет. Почти догоняю стрелявшего. Он повернулся, сходу выстрелил, промахнулся и тут я на него навалился. И опять на знакомца попал. Мужик из того села, откуда я ехал и откуда возчик мой.

— Ты что это, сволочь делаешь? — спрашиваю его. — Что я тебе сделал, чтобы стрелять в меня?

— Все вы, уполномоченные, только и приезжаете, чтобы крестьянина ограбить, да всех в колхоз согнать, чтобы все там было общее и чтобы бабу мою другие мужики пользовали, кому она по разнарядке на ночь отписана будет, — начал обычную песню мужик.

— Кто же тебе такую ерунду сказал? — спросил я.

— Дак те, кто пограмотнее меня будет, кто в городах бывал, на съездах разных был, деятелей разных слушал, — говорил налетчик.

— Ты мне скажи, бабу твою кто-нибудь тронул без твоего спроса? — спросил я.

— Нет, — потупился мужик.

— А, возможно, кто-то к ней и будет ходить, когда ты в тюрьму сядешь за то, что возницу моего убил, — пообещал я.

— Как убил? — вскинулся бандит.

— А вот так и убил, — подтвердил я.

— Дак я же в тебя стрелял, — оправдывался мужик.

— А попал в него. А в меня зачем стрелял? — снова спрашиваю его.