Глава 16

Глава 16

У Николая Михайловича есть интересная манера задавать острые вопросы в те минуты, когда мысли заняты совершенно другими вопросами.

А действительно, почему? По идее, чекисты могли их изъять, если говорить специфическим языком, или выкрасть, если говорить по-простому. Суть события от этого не меняется.

Вместо этого я еду в отдельном вагоне и все бумаги при мне. Только меня нет. Спрыгнул с моста в моем родном городе. Заболел, лег спать и ушел куда-то.

Так кто же этот Никто, кем являюсь я? Что за иезуитство такое? Почему над человеком так издеваются?

Словно предчувствуя мое состояние, Николай Михайлович просто сказал:

— Не терзайтесь над тем вопросом, который я поставил перед вами. Не догадаетесь никогда. Мы почти год раскрывали вашу тайну. И представьте себе, мы ее разгадали. Вы потомок Якова Пфеффера. В вас его гены, которые помогут нам постичь то, что удалось постичь вашему предку.

Я был настолько ошеломлен этим сообщением, что у меня пропала охота вообще воспринимать какую-либо информацию. Я безучастно сидел в шикарной автомашине, которая как птица летела по ровной автостраде от города Иркутска к озеру Байкал, пожирая расстояние и красоты природы по обеим сторонам дороги.

Я начал что-то воспринимать, когда меня попросили выйти из машины около красивого трехэтажного особняка, расположенного в сосновом бору. Воздух в этом районе был особый, потому что миллиарды фитонцидов уничтожают все, что неблагоприятно для человека и нежно ласкают открытые участки тела.

О размещении я даже рассказывать не буду. Выше всяких похвал. Как и моего предка меня без оформления документов, без жалования взяли на полное государственное обеспечение для чего-то очень важного. А для чего?

Глава 17

Глава 17

В столовой, куда мы пришли на обед, было очень много самых разнообразных людей. Такое было ощущение, что профессора и академики были разбавлены грузчиками продовольственных магазинов, недоучившимися студентами и отставными военными.

Несмотря на такой разномастный внешний вид, контингент (откуда взялось это слово?) вел себя очень культурно. Тарелочки, ложечки, вилочки, ножики. Давно сработанный коллектив.

На меня они практически не обратили внимания. Пятнадцати-двадцати секунд им хватило на то, чтобы оценить меня и отмести как побочный эффект опыта, продолжая свои разговоры и углубляясь в дебри космоса по мере окончания обеда.

После обеда какое-то чувство усталости, тяжести навалилось на меня, и я отпросился у Николая Михайловича пойти отдыхать вместо знакомства с моими будущими коллегами.