— Осталось 80 лет до предсказанного и Вы, Иосиф Абгарович, знаете о пророчестве так же, как и я — «в начале Великого цикла, в год Черной Змеи, единый сосуд соединит кровь хранителей силы и вновь появится тот, кто подчинит себе божественный сплав». Я привела дочь специально, чтобы мы могли убедиться, что она унаследовала дар. Она последняя в роду, у меня больше не будет детей.
— Фатима, Вы уверены, что стоит это делать? — голос бородача заглушается скрипом выдвигаемого ящика, — она еще ребенок, а это не безопасно. Даже легкое прикосновение этих предметов иногда лишает сознания взрослых людей.
— Фатима, Вы уверены, что стоит это делать? — голос бородача заглушается скрипом выдвигаемого ящика, — она еще ребенок, а это не безопасно. Даже легкое прикосновение этих предметов иногда лишает сознания взрослых людей.
Папироса, едва заметная в его усах, выпускает клубы сизого дыма, которые заполняют комнату.
Папироса, едва заметная в его усах, выпускает клубы сизого дыма, которые заполняют комнату.
Мама оборачивается от окна, в котором была видна Нева, — извините, Вы можете не курить? Муж не любит, когда мои волосы пахнут табаком, а мыть их — целый день.
Мама оборачивается от окна, в котором была видна Нева, — извините, Вы можете не курить? Муж не любит, когда мои волосы пахнут табаком, а мыть их — целый день.
Мама не носит хиджаб, но платок всегда скрывает ее волосы от посторонних. Когда она моет голову, обе дочери помогают ей расчесывать густые светло-каштановые волосы. Мама встает на табурет, чтобы волосы не падали на пол и им с сестрой было удобнее их расчесывать. Если в окна заглядывает неяркое северное солнце, кажется, что мама окутана облаком из сверкающего красного золота.
Мама не носит хиджаб, но платок всегда скрывает ее волосы от посторонних. Когда она моет голову, обе дочери помогают ей расчесывать густые светло-каштановые волосы. Мама встает на табурет, чтобы волосы не падали на пол и им с сестрой было удобнее их расчесывать. Если в окна заглядывает неяркое северное солнце, кажется, что мама окутана облаком из сверкающего красного золота.
— Мам, может чайку? — голос сына возвращает к реальности. Он сидит у кровати и вытирает полотенцем руки. Пахнет хлоркой.
Это младший. Он приезжает до и после работы: постирать, убрать и покормить. Ночует дома, на другом конце Москвы. В свете ночника видны темные круги вокруг глаз и осунувшееся лицо. «Как же он устал, — тяжело думает она, — больше тянуть нельзя, сегодня я должна все ему рассказать».
— Сынок, переночуй сегодня здесь.