Корвет, набрав скорость, вырвался из гравитационной ловушки Луны и, полыхнув маршевыми дюзами, пустился в гонку к Земле. В обзорные экраны было видно, как за спиной несется Май, разрезая космос носом истребителя.

Наша группа отнюдь не была тяжеловесным планетолетом, поэтому расстояние Земля-Луна мы преодолели не за 6 часов, как это полагается по летному регламенту, а за два с небольшим часа.

Десантный корвет на полной тяге несся к огромному голубому шару. Дважды Дима связывался с орбитальной крепостью «Стрела», дабы сообщить им о входе и выходе из их зоны покрытия. Зоной покрытия называлась та территория, в которой орбитальная крепость спокойно могла сбить нашу группу из стационарных орудий.

Каждый раз, когда Дима произносил в микрофон свои координаты и прочие, нужные для передвижения, данные, в ответ звучал приятный женский голос. Голос почему-то напоминал мне о младшем лейтенанте Растропиной. Хотя и был абсолютно не похож на ее.

— Чего грустишь? — ткнул меня в бок капитан.

— Да, вот ностальгия накатила, товарищ капитан, — ответил я, поворачивая к Орлову голову в оранжевых очках, — мы же еще, будучи кадетами, проходили здесь службу во время конфликта.

— Да, уж знаю. Я первым делом все ваши досье проштудировал.

Я повертел свою винтовку в руках, поставив ее одной точкой приклада на пол.

— Капитан Комаров довольно лестно отзывался о вас с Маем. Говорил, что вы были, чуть ли не лучшие в его звене и служить собирались на «Стреле».

Я, молча, кивнул, от чего оранжевые очки сползли на нос.

— Так, какой же черт понес вас в «москвичи»?

— Несчастная любовь, вам что-нибудь говорит, товарищ капитан? — спросил я. Орлов в ответ лишь томно вздохну, мол, ох уж эта молодежь. Он опустил на один глаз оптический прибор, а рот, поверх маски комбинезона, закрыл маской кислородного модуля.

— Знал я одного офицера, тоже к нам пошел из-за того, что его девушка прямо во время свадьбы бросила.

— И что с ним? — слушавший с самого начала, в разговор вклинился Фил.

— Да, ничего. Служит потихоньку.

Мы все задумались над тем, зачем капитан вообще рассказал этот факт, но потом бросили эту затею, потому что капитана было проще принять такого, какой он есть, чем понять, то, что он говорит.

— Высота сорок тысяч. Иду на снижение, — проговорил в микрофон Дима, и корвет ощутимо встряхнуло. На всех понемногу начали давить перегрузки, потому что лейтенант Кирсанов не удосужился скинуть скорость перед входом в атмосферу и теперь тормозил носом корабля о воздух.

— Ты там давай, полегче, сынок, — выдавил из себя капитан, завидев каким огненным цветком, полыхнул нос корвета, — Май, как ты? — обратился он к Петрову.