Последним, что он запомнил перед своей смертью, был силуэт женщины, облачённой в чёрную накидку. Она возникла так внезапно во время царившей суматохи и беспрепятственно подошла к месту, куда приземлился сверчок.
Джон узнал её.
С неё всё и началось.
Но силы что-либо сделать или даже сказать уже покинули его.
Прошло ещё несколько безмолвных мгновений, прежде чем Джон Уилкс Бут скончался.
Что было в начале…
В тот самый день, когда Джон Бут принял свою судьбу, он стоял среди толпы перед зданием Капитолия.
— Не испытывая ни к кому злобы, с милосердием ко всем, с непоколебимой верой в добро, как Господь учит нас его видеть, приложим же все усилия, чтобы закончить начатую работу, перевязать раны нации, позаботимся о тех, на кого легло бремя битвы, об их вдовах и их сиротах, сделаем все, чтобы получить и сохранить справедливый и продолжительный мир как среди нас, так и со всеми другими странами.
Гнусавый старик, наконец, закончил толкать свою речь, хотя до этого не смолкал ни на секунду. От его голоса Джона начинало тошнить: сколько лицемерия, сколько недальновидности у того, кого порицают лидером нации. И как долго им всем терпеть наставления тирана, лишающего свой народ того, что должно принадлежать ему по праву.
Один рывок, всего один. Протолкнуться сквозь многотысячную толпу, вытащить револьвер из-за пояса, и направить оружие смерти на единственного, кто должен сейчас покоиться в могиле.
Ах, если бы всё было так просто… Настолько просто, как и щёлкнуть пальцами, то Джон давно бы стал Освободителем с большой буквы, которого, он был уверен, прославили бы на века.
Но, к сожалению, это не в его силах.
Нет, Джону Уилксу Буту, в чём он не сомневался, было предначертано оставаться среди толпы обманутых глупцов. И притворяться таковым…
От размышлений Джона прервал женский голос.
— Простите, вы, Джон Уилкс Бут?
— Да, мисс? — Джон разворачивается, мгновенно меняясь в лице, где уже сияет белоснежная улыбка.
Уроки актёрского мастерства не прошли для него даром.