– Это интересный вопрос. Скажу откровенно… он самый важных из всех, какие вы сегодня задали, Логинов.
– Так что же получается? – задумчиво произнес Дэн. – И в Спецотделе, и «наверху»
– Что-то и мне не верится, чтобы при товарище Сталине могло случиться нечто подобное, – подал реплику Павел Алексеевич. – Если только товарищ Сталин, сам поддавшись панике, не приказал сразу после «закладки» расстрелять всех участников той акции.
– В ваших словах, Павел Алексеевич, тоже имеется резон, – глуховатым голосом сказал Хранитель. – Товарищ Сталин обладал уникальной памятью, он ничего не упускал из виду. Что касается возможной ликвидации участников той спецоперации… На Сталина нынче принято вешать всех собак. Принято обвинять его и в том, чего он не делал, да и не мог делать – по тем или иным практическим соображениям… Скажу больше: мне и самому интересно знать, почему ящики не были увезены из монастыря сразу же, как только опасность для города миновала.
– Ну, так почему же они не были вывезены из монастыря? – переспросил Логинов. – И что или кто за этим стоит?
– Очень надеюсь, товарищи, что вы найдете правильные ответы; надеюсь также, что вам хватит на это времени.
Глава 6
Глава 6
В наушниках гарнитуры послышались частые гудки; их собеседник дал отбой, оставив стажера и инструктора наедине с возникшими у них проблемами.
Логинов сверился с показаниями обеих часовых шкал. Таймер в правом нижнем углу экрана неумолимо отсчитывает время до активации второго контура взрывателя – и, следовательно, подрыва всей той массы тротила, которая находится в оборудованном в октябре сорок первого тайнике у них под ногами.
51:30… 51:29… 51:28…
Часы в левом верхнем углу панели показывают местное физическое время. Их стрелки, как и прежде, застыли в одном положении, они показывают четверть третьего ночи по московскому времени.
Дэн приготовился открыть присланный Гильдией Хранителей файл, но в этот самый момент в помещении послышался хрипловатый голос Часовщика.
– Это, должно быть, моя вина!.. Эх… напортачил… Вот же старый дурак!..
Логинов, повернув к нему голову, спросил: