Уже утром 17 февраля Югославия ответила штурмом авиабаз Ринас и Тузла. К удивлению аналитиков и генералитета, удары были очень эффективными и прошли почти без потерь. Налеты оказались неожиданными для противника, а армейская ПВО США традиционно была слабой. В Пентагоне считали, что оборону должна обеспечивать собственная авиация путем уничтожения вражеских аэродромов. Это была ошибка. Попутно югославские ВВС атаковали американских «миротворцев» в Боснии. В этом случае моральный эффект многократно превзошел реальные потери американцев. В следующие три дня над Боснией американцами были сбиты три своих и один английский самолет. Хороший результат, если учесть, что над Тузлой зенитчики сбили только один штурмовик «Orao», а на аэродроме были потеряны 36 машин. Это целое авиакрыло.

После первых столкновений интенсивность боевых действий снизилась. НАТО пыталось прощупать оборону Югославии разрозненными ударами штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков по приграничным объектам. Результат был близок к нулю, если не считать двух десятков союзнических самолетов, оставшихся на земле.

Югославские генералы, в свою очередь, трезво оценивали собственные возможности. Несколько болезненных ударов в первые два дня войны, и все. Противник усилил объектовую ПВО, в воздухе постоянно дежурили перехватчики и самолеты ДРЛО. На земле была экстренно развернута сеть наблюдательных постов. Активные действия в таких условиях неизбежно вели бы к тяжелым потерям. А у сербов и так было мало современных самолетов. Игра не стоила свеч.

В СМИ царила неразбериха. Благодаря стараниям обеих сторон, поступала крайне противоречивая информация о войне. Центр по связям с общественностью объединенного командования сообщал о больших потерях Югославии в результате ночного удара. Правда, никто не называл этот удар внезапным. Уже на следующее утро в газеты просочилась информация, что сербы были готовы к нападению и организованно встретили «демократизаторов». В репортажах, согласованных с союзным командованием, делался акцент на высокие боевые качества попадающих в яблочко ракет со спутниковым наведением и самолетов-невидимок. Генерал Кичнер, возглавлявший Центр, заявил, что в воздухе и на земле уничтожено 120 югославских самолетов. Были выведены из строя все радары ПВО и большинство новейших ЗРК. Правда, генералу пришлось признать, что противник, получивший огромную военную помощь из СССР, смог сбить и повредить 126 самолетов альянса. В основном благодаря комплексам «С-300».

Но, кроме официальных релизов пресс-центра, уже 18 февраля начали поступать репортажи с той стороны. В отличие от знаменитой «Бури в пустыне», журналисты имели доступ и к информации, не прошедшей через строгий фильтр цензуры. Сообщения из Югославии сначала вызвали недоверие и скептицизм, слишком они противоречили официальной трактовке событий. Но с увеличением числа репортажей, в том числе и от западных журналистов, оставшихся в осажденной республике, общественность все больше начала склоняться к иному взгляду. В заявлениях Югославского генштаба сообщалось о перехвате и уничтожении 294 самолетов, 32 вертолетов, 200 крылатых ракет и 54 беспилотных аппаратов. Потери Югославии также оценивались на порядок меньше, чем из источников альянса. Всего признавалась потеря 28 самолетов. Все европейские и многие американские газеты печатали фотографии разбитых и сожженных самолетов с опознавательными знаками США, перемежавшиеся снимками разрушенных югославских домов. Остановить этот девятый вал было невозможно, открытость прессы и Интернет сыграли над «демократизаторами» злую шутку. 19 февраля в пространной статье в «Дойче цайтунг» вежливо насмехались над военными потугами «Союзной силы», прикидывали: во сколько еще человек обойдется американцам и англичанам эта война. Неудивительно, что рейтинг Гельмута Коля резко вырос. Немцы были благодарны своему канцлеру, удержавшему страну от участия в кровавой бойне с сомнительными перспективами.