— А что ж ты, Андреич, все с бодуна да с бодуна?

— Так масть идет, Андрюха, че ты в самом деле! Давай с тобой по “сотке”!

Андрей почесал нос.

— Вроде бы чешется… Ладно, змий, уговорил! По стакану вмазать можно! Закусь есть?

— В холодильнике. А чего ты, Андрей, такой вредный сегодня? Настя не дала?

— Да ну этих баб нахрен! Устроила мне в медпункте истерику… Я к ней зашел, а она решила, что к Анжеле… Самое прикольное знаешь что? И та, и другая являются моими законными женами! Как это на Востоке мужики по несколько десятков жен имеют — ума не приложу… Здесь бы с двумя сладить.

— Восток — дело тонкое, Андрюха! Пьем!

Насадив на вилку маринованный грибок, Климов продолжал философствовать.

— Водку, знаешь ли, Андрей, нужно уметь правильно закусить. Русская водка не терпит всяких там «салями», сыра «рокфор», омаров в собственном соку и прочей заграничной дряни. Вот отсюда частенько и проистекают утренние похмелья, отравления и лишний папандос.

Андрей, согретый ста граммами, был поэтически благодушен.

— О’кей, Клим, чем же, по-твоему, закусить благородной душе?

Климов разлил еще по сто и продолжал вещать:

— А водочка наша требует к себе внимания трепетного, и традиционно русского: соленые огурчики, капустка из бочки, полендвица домашней выделки, наконец, шкварочки мелкой россыпью под вареную картошку… Пьем… Ммм… Вот тогда она, голубушка, укладывается в нашем желудке подобно первому снегу на промерзшую землю…

— Выпиваем! — донесся обличительный голос от двери.

— Во, блин! — вздохнул Волков, — нутром чует, где я… От деда, что ли, уменье это…

Климов сноровисто разлил по третьей.

— А может, просто любит? — вздохнул он.

— Любит! — подтвердила Настя, запрыгивая к мужу на колени, — еще как любит.

Опрокинув мужнину стопку себе в рот, она вкусно захрустела огурцом. Андрей пожал плечами.

— Видал?