Аш вслух повторила услышанное:
— Двести двадцать три года и тридцать семь дней. Леофрик перестал бормотать и уставился на нее:
— Да? Да, вполне возможно. Седьмой день девятого месяца… Да!
— И где находится каменный голем? — снова спросила она.
Она сосредоточила все свое внимание. Теперь, задумавшись об этом, она осознала, что факт выслушивания — это тоже работа: не совсем пассивное действие, как бывает, когда слушаешь человека или исполняемую музыкантом музыку; не простое ожидание ответа. Что я делаю? Я делаю что-то.
— На пять или шесть этажей вниз, под нами, — повторила Аш, не сводя глаз с Леофрика. — Вот где он. Там, значит, ваш механический тактик…
Амир сказал, как бы в заключение разговора:
— Все эти сведения ты могла подслушать из болтовни слуг.
— Могла. Но не подслушала.
Он теперь смотрел на нее проницательно:
— А мне откуда это знать? Разве я могу быть уверен…
— Можете-можете! — Аш села на дубовой кровати. — Если вы скажете мне, как остаться в живых, — я расскажу вам. Задавайте мне вопросы, господин Леофрик. Вы узнаете правду. Узнаете, вру ли я о своем Голосе!
— Есть ответы, которые знать опасно.
— Мудрец предпочитает не знать слишком много о делах власть имущих. — Аш вскочила с кровати и медленно, преодолевая боль, направилась к оконному ставню. Леофрик не мешал ей откручивать болты и выглядывать наружу.
Центральный железный пруток был глубоко утоплен в каменный переплет окна и был настолько толст, что не позволил бы женщине выброситься из окна.
От пронизывающего ветра замерзли щеки, покраснел нос. Она на минуту вспомнила тех, кто сейчас там, на мокром, холодном севере, в палатках; ощутила братское сочувствие к их страданиям и дискомфорту и в то же время острое желание быть там, с ними.