— Он ее бил.

— Из ее и его показаний следует, что это была самозащита. Она попыталась завладеть пистолетом, он ударил ее, пятаясь отобрать оружие. Вот на этом их показания расходятся: вижу почерк Яши Кивелиди… Давно пора прочистить ему мозги… Она говорит, что после этого он снова изнасиловал ее, он это отрицает. Опять не было медэкспертизы, опять ее слово против его и свидетелей нет. Опять прокурор позволил защите вить веревки из свидетеля обвинения… Бесспорно доказан только один акт sexual penetration, но квалифицировать его как изнасилование нельзя… Ах, если бы я был там, если бы я вовремя вправил этим девочкам мозги и объяснил, что можно говорить, а что нельзя!…

— Где же вы были?

Пепеляев сжал губы.

— В госпитале, — просто ответил он. — Из меня выковыривали пулю, которую я схлопотал на Турецком валу.

— Простите, — смутился Верещагин.

— Не за что. Я понимаю ваши чувства. Послушайте, мы действительно можем попытаться все переиграть. Выехать на том, что показания были даны в состоянии стресса, под психологическим давлением, при помощи наводящих вопросов… Что отсутствие протеста нельзя трактовать как согласие…

— Дался вам всем этот протест… Послушайте, вы знаете, что случилось со мной?

— Слышал.

— Я тоже не протестовал и не сопротивлялся… В какой-то степени я их даже провоцировал… Значит ли это, что они невиновны?

— Есть огромная разница.

— Неужели?

— Существуют преступления безусловные. Они являются преступлениями вне зависимости от согласия жертвы. Захват заложников — безусловное преступление, даже если заложники согласны. Врач, который по просьбе больного проведет эвтаназию, будет осужден за убийство первой степени, даже если предъявит письменную просьбу больного. Если бы… кому-то нанесли тяжкие телесные повреждения с его согласия… Ну, скажем, во время садомазохистских игрищ… Это не было бы оправданием для того, кто их нанес: он безусловно виновен с точки зрения закона. С изнасилованиями — совсем другое дело: само понятие этого преступления подразумевает половой акт вопреки воле жертвы — иначе придется посадить все мужское население планеты. А поскольку телепатии пока нет — во всяком случае, современное право ее не признает — воля обеих сторон должна быть выражена словесно: да или нет. Иначе нельзя квалифицировать как преступление, к примеру, насилие мужа над женой. Или наоборот: пресловутые американские date rapes, когда наутро после ночи, которая оказалась не такой приятной, как представлялось, девушка вдруг решает, что была изнасилована и борзенько скачет в суд. Она, видите ли, не думала, что, приглашая ее к себе в дом после вечера в ресторане молодой человек имеет в виду это. Она думала, что он имеет в виду показать ей персидские ковры… Извини дорогая, говорят ей в суде, ты сказала ему: “Нет, я не хочу”? Если сказала — да, это изнасилование. Если молчала — прости, ты неправа.