Прапорщик Кузьмин сидел на башне БМД, свесив ноги в люк, и время от времени прикладывал к глазам инфракрасный бинокль. Аккумуляторы в приборе садились, скоро надо будет заряжать… Ночь выдалась холодная, первая по-настоящему холодная ночь здесь. Звезды пылали над самой головой. Их было больше, чем на земном небе, и рисунок созвездий лишь отдаленно напоминал знакомый. Занесло-то, а? Командировочка… Ведь – все, не выбраться. Адлер порет какую-то дурь, совсем ему моча в голову ударила. Говорят, он подрывался уже два раза – чудо, так не бывает, а вот поди ж ты: контузии, ожоги, а руки-ноги на местах и мозг вроде бы не задет. Хотя мозг у Адлера – это что-то сомнительное… Дружбан Славка, служивший с Адлером в Герате, рассказывал интересные вещи… Да, дружбан Славка, повезло тебе: лечь с аппендицитом за неделю до командировки. Теперь Сонечка точно тебе достанется… Кузьмин стал думать об этом, машинально поднося бинокль к глазам и обводя им сектор обстрела – и даже не сразу понял, что возникающие в поле зрения зеленые холмики появились только что, минуту назад их не было…

– Товарищ лейтенант, – наклонился он, заглядывая в холодное нутро машины. – Гляньте в прицел: будто бы ползут.

Лейтенант Петрищенко завозился внизу, закряхтел. При газовой атаке ему попало немного по лицу и по рукам, теперь больно было приникать к нарамнику прицела. Так что он старался делать это помедленнее и понежнее, что в полной темноте плохо получалось. Потом башня с гудением поехала вправо, влево…

– Ползут, – сказал внизу Петрищенко. – Ой, хорошо ползут. Шестьсот метров. Ну, подпустим поближе… «Аист», «Аист», – забормотал он в ларингофон. – Я «Дрозд», вижу противника. Медленное скрытное приближение. Предположительно, подготовка к ночному штурму. Дистанция – шестьсот метров. Намерен подпустить до ста и открыть огонь без предупреждения. – Он замолчал, слушая, что ему говорят. – Вас понял, «Аист».

Дима, – обратился он к Кузьмину, и тот разглядел внизу белое размытое пятно его лица, – бери «дракона» – и на крышу. Ваську с Геной – пинком ко мне. Давай. Первый выстрел мой, потом – беглый. Держи мои фланги – чтобы они ПТО не подтащили. А то будет, как с Есиповым…

Танк Есипова сожгли первым – неделю назад – на глазах у всех, пальнув ему в бок из какой-то грубой трубы, которую один мужик держал на плече, а второй сзади наводил. Это было настолько неожиданно, что по мужикам даже не выстрелили, они нырнули в канаву и ушли. Остальные сожженные танки попользовали, наверное, тоже из таких же штук, но этого по-настоящему никто не видел… а кто видел, тот там и остался.