— Пообещал расстроить брак с Родионом, сказал, что за связь с тобой ославит на всю округу.

— Не бойся, ничего у него не выйдет. Ты этого типа больше никогда не увидишь. А теперь давай прощаться, я ухожу.

— Совсем? — сразу же поверила она.

— Да. — Я посмотрел в ее побледневшее, осунувшееся лицо, взял его в ладони и, едва касаясь, поцеловал в губы.

Отпустив Катю, я повесил за спину саблю и сунул за пояс карманный пистолет, после чего надел широкий, теплый плащ покойного купца.

— Будь счастлива, береги себя.

— Ты тоже, — еле слышно ответила она и без сил опустилась на стул.

Я круто повернулся и пошел в гостиную, где меня уже с нетерпением ждал исправник.

— Я готов, едем?

Он не ответил, встал и сделал приглашающий жест. Мы вместе вышли из дома. У ворот стояла темная полицейская карета. Никого из домочадцев поблизости не оказалось, так что не с кем было даже проститься. Не глядя по сторонам, я подошел к распахнутой дверце и пригласил исправника сесть первым.

— Что вы, только после вас, — ответил он, лучась дружелюбием.

— Простите, но я не могу ехать с левой стороны, — сказал я, — садитесь первым, не бойтесь, я не убегу.

— Чего мне бояться! — ответил он и первым полез в карету.

Теперь смог садиться и я, не обнаруживая спрятанное под плащом оружие. Мы устроились, и карета поехала кружной дорогой к хоромине. Она была без окон, и я не видел, что делается снаружи. Поэтому только в ограде Чертового замка, выйдя на волю, обнаружил, что исправник не блефовал, когда говорил о том, что дом окружен. Нас сопровождало шестеро конных урядников в полном вооружении.

— Когда вы сделаете полное признание? — спросил меня он, лишь только мы покинули карету.

— Сейчас и сделаю, — ответил я, — только покажу вам одно интересное обстоятельство.

— Что еще такое, — удивился он, оглядывая пустой двор и почерневшее пепелище.

— Пройдите сюда, — таинственно предложил я и направился прямиком к «генератору».

Плита была на своем неизменном месте в том же виде, как и в прошлое посещение хоромины. Я встал над ней, сосредоточено рассматривая ее поверхность.

— Это что такое? — удивился исправник.