Она удивленно посмотрела на него:

– Мсье читает чужие мысли и способен предвидеть будущее? Если так, то он должен был бы знать, что я мадемуазель, а не мадам.

Эркюль нахмурился, но ничего на это не ответил. Карева восприняла это как знак того, что ей позволено продолжать.

– Мой царь предлагает вам, – оживилась Василиса, – вам и вашим друзьям, мадемуазель де Моншеврой, поселиться во дворце Санкт-Петербурга.

– Вы дворцом тюрьму называете?

Карева покачала головой:

– Вовсе нет. Вы сможете свободно передвигаться не только в пределах дворца, но и по городу, правда, на определенных условиях. Вы должны будете присягнуть на верность царю, и вы не должны будете покидать город без царского на то позволения. В отдельных случаях вам достаточно будет разрешения президента Академии наук.

Адриана развернулась к ней, и Василиса улыбнулась:

– Да, я так и думала, что это вас заинтересует. Вы, мадемуазель, можете стать полноправным членом академии.

Адриана с удивлением взглянула на нее:

– Как такое возможно?

– Именно это возможно, мадемуазель. Я не буду вас обманывать, утверждая, что это вызывает особый восторг философов-мужчин, но все же это истинная правда. Русский царь определяет мужчине и женщине то место, которого они, по его разумению, достойны.

– А какая участь ждет мадемуазель де Креси и мсье д'Аргенсона?

– Они могут заняться тем, что им придется по душе, хотя царь особенно ценит в своих подданных усердие и трудолюбие. Насколько мне известно, мадемуазель де Креси обладает многими достойными качествами, как, полагаю, и мсье д'Аргенсон.

– А что будет с остальными? – задал вопрос Эркюль, указывая в сторону солдат, в пыльных, с пятнами крови камзолах, расположившихся группкой неподалеку от них.

– У нас им не грозит опасность, но они могут и здесь остаться, это как вы решите. Но, конечно, их необходимо разоружить, и, кроме того…

– Оставить их здесь и безоружными – значит, обречь их на верную смерть.

– Я же сказала, они могут отправиться с нами, если присягнут на верность царю. Для них у нас найдется полезное занятие, они смогут трудиться на судостроительных верфях, отливать пушки…

– Они солдаты, – не дала договорить ей Адриана. – Они останутся при оружии и будут моей личной охраной.

Улыбка на лице Каревой застыла.