– Вот как? А как же герцог Лоррейнский?
Эркюль пожал плечами:
– Я уверен, что солдаты сохранили к нему свое расположение – если он, конечно, жив, – но я знаю, что они неизмеримо больше преданы мадемуазель.
– Должен сообщить вам, что герцог жив, – сказал царь. – Мои войска преследовали лишь одну цель – не позволить ему соединиться с силами Праги. Сейчас ситуация немного изменилась. Хотя боюсь, что те, с кем вам пришлось разделить печальную судьбу, об этом не знают. Я постарался сохранить эту новость в тайне, чтобы она не попала в руки шпионам и они не разрушили мои планы.
– Мне это не совсем понятно, – сказал Эркюль.
– Взятие Праги началось два дня назад. И сегодня город уже наш. И теперь герцогу не к кому идти на помощь. Мне жаль, мне действительно жаль тех, кто погиб на этом пути.
– Да, теперь все понятно, – произнес Эркюль, стараясь не выказать никаких чувств. Адриана помнила огненный дождь, обрушившийся на них. – А где сейчас герцог?
– Герцог – наш гость, и он на одном из наших кораблей.
– Ах так, значит, он в полном здравии и находится рядом. И это ставит передо мной неразрешимую задачу, капитан, – сказал Эркюль.
– Полагаю, вы дали ему клятву верности?
– Да, капитан.
– Ну, в таком случае эта задача легко решается, и за ужином я вам все объясню. Это даже очень хорошо, что вы так верны прежде данным клятвам.
– Это точно, мне тяжело нарушать данные клятвы, – сказал Эркюль, и Адриана испытала глубокое облегчение.
– О, я надеюсь, – вмешалась в разговор Адриана, – у вас на корабле еще много всяких чудесных вещей, и вы не станете их утаивать и покажете нам.
– Конечно, покажу, – улыбнулся царь.
Еда за ужином была вкусной, но никаких диковинных блюд им не подавали. Разрезая мясо, царь пользовался ножом и вилкой, и в этом смысле он был более цивилизован, нежели Людовик XIV.
– Что это за вино? – спросила Креси.
– Чудесное, не правда ли? – воскликнул царь. – Это мое любимое вино… Токайское, отличное венгерское вино. Говорят, они используют для его приготовления изюм.
– Действительно, вино отменное, – согласилась Креси.