– Так не пойдет, – сказала маска, делая попытку достать оружие.

– Как бы не так, – сказал Бен и тут же выстрелил прямо в лицо человеку, которого держал на мушке. Выстрел снес нижнюю часть маски и раздробил челюсть. – Греби быстрее, – крикнул он Хасиму, доставая другой пистолет и радуясь своему удачному выстрелу. Он удивлялся своему спокойствию и хладнокровию.

Раздался второй выстрел – это стреляли его враги. Бен слышал, как пуля взвизгнула, ударилась о стену здания и, отлетев, чиркнула по стене здания напротив. Хасим заработал веслами, а Бен начал прицеливаться, медленно и не суетясь, как учил его Роберт. Он выстрелил, послышался плеск воды от падения тела.

Затем Бен включил свою эгиду и встал так, чтобы прикрыть собой Ленку и Хасима.

– Красные Мокасины… – крикнула у него за спиной Ленка.

– Потом, – проворчал Бен. – Придется отложить на потом!

Началась оглушительная пальба, и Бену оставалось лишь надеяться, что его эгида выдержит такой натиск пуль, как в свое время она спасла его в Праге от одной-единственной пули. Каким-то невероятным образом ему почудилось, что перестрелке на канале вторит перестрелка в небе.

11 Длинное Черное Существо

11

Длинное Черное Существо

Красные Мокасины потянулся, расправляя затекшие члены, и огляделся. Он знал, что у него почти нет времени на подготовку. Дух его истекал, обильно источая тончайший запах, наполняя им окружавшую его со всех сторон бездну, – больше ему негде было спрятаться.

Сохранившееся в нем разумное начало заставило обратить внимание на валявшийся пистолет и поднять его, а также саблю и кинжал, и только после этого надеть наручники на лежавшего в беспамятстве стражника, посадить его на цепь точно так же, как он сам сидел несколько минут назад. Сделав это, он поднял опрокинутый табурет, сел на него и начал нараспев бормотать:

Пока он читал заклинание, его внутреннее зрение открылось. В ослабленном состоянии было очень трудно удержать баланс между зрением внутренним и внешним, физическим. Он не хотел полностью уйти во внутренний мир, как это случилось с Пантерой из деревни Абика. Она погрузилась в Мир Грез и разучилась видеть мир земной, и она постоянно что-то бормотала о мире невидимом и не замечала ничего, что происходило у нее под носом. Когда умирают ихт ахолло, они умирают именно так. Душа покидает тело не в суровом бою, охваченная волей к победе, но опутывается тайными нитями и отрывается от своей тени.

«Смелость и отвага», – подумал он и еще раз повторил песню войны, оживляющую, заставляющую вспомнить тропу, которой человек идет по земле. И духовная вода наполнила его. Он набрал ее в легкие и начал тонуть.