– Кто ты?
– Я тот, кто живет всегда, и кто будет жить вечно. Как и ты. Я вечный странник, играющий на инструменте, именуемом людскою судьбою.
– Ты играешь лишь траурные мелодии?
– Печальные. Торжественные и печальные. В них нет рева труб. Лишь скрипки и немного гнусавый голос гобоя. И еще – серебряный перезвон, шепотом растворяющийся в ночи.
Пламя свечей в стоящем перед князем шандале дрогнуло, и лицо хозяина замка в который раз растворилось в неровных бликах. Через мгновение огненные языки обрели четкую форму, и Мудрец увидел ослепительную улыбку князя.
– Я знаю кто ты!
– Правда?
– Но я был уверен, что покончил с тобой!
– Когда вонзил серебряный меч в набухшее черной кровью сердце? – Вульго издал смешок. – Это был не я. Ты убил мою бледную тень. Тень, она так многолика. И я люблю ее. Мне б следовало называться властелином тени, но люди отчего-то уверены, что я обретаю силу в ночи, и называют меня Князем Ночи. А я отношусь к ночи точно так же, как и ко дню. Ночь – время людей, становящихся призраками, день – время призраков, становящихся людьми. Я же не то, и не другое. Я мрачно улыбающийся паяц, расписанный черно-белою радугой. Мое время – сумерки, вечные сумерки, неясная игра теней, преломленных камнем, деревом, стеною, резной колонной. Мое время всегда!
– Что же тебе нужно?
Князь Вульго усмехнулся, из-за неровной игры света его зубы казались неестественно большими, словно волчьи клыки.
– Еще вчера я намеревался получить лишь маленькую девочку, случайно заблудившуюся в горах. Но потом я увидел тебя, и теперь мне нужен ты.
– Ты не получишь меня!
– Может, ты и прав. А, может, и нет. Время рассудит нас. Пока бушует метель, пока воздух наполнен полумраком, у нас много времени. Я не стану желать тебе хорошего сна, гость, тебе непременно приснятся кошмары!
Князь резко поднялся. Ожерелье горящих пред ним свечей оконтурило багрово-черную фигуру отчетливым мрачным нимбом. И Мудрец увидел тол, что ожидал увидеть. Точнее, не увидел.
На спинке княжеского кресла, за спиной Вульго, должна была быть тень. Князь был, а тени не было.
Плоть была, а тени не было.
А это означало лишь одно, что где-то есть и тень.
Тень, лишенная человека.