Им удалось наконец обняться, уже под ве-чер.

– Родные вы мои, – обнимая ребят, искренне радовался Раничев. – Глебушка. Савва… Ульяна… Стоп. А где рыжий? Вроде был…

– Нет больше рыжего, – тихо сказала Ульяна. – Как начали грабить, выскочил, дурак, зачем-то… И схватил стрелу в сердце. Долго не мучился…

Иван сглотнул слюну:

– Где схоронили?

– Пойдем, покажу. – Ульяна поднялась с лавки и, жестко взглянув на остальных, приказала: – А вы ждите здесь.

– Славно ты раскомандовалась, – усмехнулся Иван.

– Славно, да жаль, поздно. Кабы я этих дурачков раньше в руки взяла, так, может, и Осип жив бы остался.

– Так, выходит, ты их и спасла.

– Выходит, так, врать не буду. – Девчонка вздохнула. – Рванулись на улицу с копьями! Зачем? Добро хозяйское спасать? Дурачье… Еле их охолонула. Осипа вот не успела – уж больно тот шебутной, не угнаться…

Они вышли за город и оказались на берегу неширокой реки. Прошли смородиновыми кустами, малинником, выбравшись на крутой обрыв, поросший кривыми соснами. Под одной из сосен высился холмик и крест.

– Эх, Осип, Осип. – Иван снял бы шапку, да шапки не было. – Рваное ты Ухо… Ну что сказать? Спи спокойно…

– Пойдем… – сдавленным голосом прошептала Ульяна.

Она все-таки не выдержала по пути, разрыдалась, прислонившись к сосне.

– Ну будет тебе, будет… – гладя девчонку по дрожащим плечам, пытался успокоить Иван.

Ульяна успокоилась не сразу, но успокоилась.

– Пойду к реке, умоюсь… А давай вместе пойдем!

– Пошли.

По узенькой тропке они спустились к реке. Ульяна нагнулась, умыла лицо… Потом, оглянувшись, сняла одежду – широкую куртку, узкие штаны… Не торопясь, зашла в воду, лукаво обернулась:

– А ты?