– Не стоит вашего беспокойства, милорд. Как только я получу эти письма – их было всего два, не так ли? – я немедленно верну их вам. И мы забудем это недоразумение, как будто бы сделав бывшее небывшим. Вы согласны?

– Что же вы потребуете от меня взамен? – король прищурился, и пальцы его непроизвольно сжались в кулаки.

– Держать ваше слово, милорд, – лицо Рэйчел осветилось кроткой улыбкой, так что Эдуарду захотелось провалиться сквозь землю сию же секунду. – Только это, и ничего больше. Будьте самим собой. А оказанная услуга, как говорят на Востоке, ничего не стоит. Так какой же смысл торговаться из-за сущего пустяка?

– Что ж, – Эдуард выпрямился. – Не так-то легко ощущать себя жертвой вашего великодушия, миледи. Но я постараюсь. Что же касается нашего германского…

– Нет, нет, милорд, – перебила его Рэйчел. – Пожалуйста. Это чудовище, трупный червяк. Он использует любую нашу слабость, любой промах, чтобы подмять под себя всё. В его уме, в его притязаниях, даже в его воле нет ничего от мужчины. Это слабый человек, пытающийся жестокостью скрыть недостаток энергии, поразительные слабости, болезненный эгоизм, неоправданное высокомерие. Он, вся его мистика и эстетика – наиболее законченное воплощение зависти. Как все диктаторы, Гитлер любит только тех, кого он может презирать. Он опасен. Чудовищно опасен!

– А большевики? Разве не более они опасны?

– Там Джейк. Он найдёт выход.

– Неужели?

– Непременно. Иначе не может быть. А с этим чудовищем… Он – наша задача. Мы должны его остановить. Удержать.

– Вот видите, – король опустил плечи. – А ведь его сторонники – и не только сторонники – тоже тянутся к Уоллис. Мне уже сообщали, что некоторые из открыто симпатизирующих Адольфу персон пытались, и пытаются сейчас, как они это называют, «влиять» на Уоллис. Она не глупа, нет! Но она доверчива. Она плохо видит интригу.

– У неё нет опыта. Да и откуда ему взяться?

– Да, да. И я о том же! Мне представлялось, мы могли бы договориться с Германией о едином фронте против большевизма. Я не возражал, когда они вернули себе Рурский бассейн, в надежде, что они поймут наше послание.

– Они его поняли, милорд, – жёсткий блеск в глазах Рэйчел поразил короля. – Поняли именно так, как и должны были понять. Сильный – бьёт, слабого – бьют. И как можно договориться с тем, кто готов на всё, кто растлевает, унижает, порабощает весь немецкий народ во имя своей выдумки о «великой Германии»! Вы пытаетесь втолковать крокодилу, что можно лопать рыбу, не трогая уток. Беда в том, что крокодилу всё равно, чем набивать брюхо. Вы посеяли зубы дракона, милорд. И жатва – уже скоро.