Нет, не матрешки, не балалайки – а вот такие чудеса хранили бы нашу традицию. Вот к «Светозару» причаливает изящная крылатая «Молния»… Вот у него притулились сразу четыре космических штурмовика. А вот открыт огромный «парус» радарной антенны. И локатор «Светозара» видит не только подложки в толще вод морских, но и недра земные. Он видит «линзы» пресной воды под песками пустынь, рудные залежи в глухой тайге…

На краткий миг мелькнет это видение из параллельного мира – и тут же на его месте всплывет уродливая, нечеловеческая личина. Шевельнутся мясистые бесцветные губы, издавая нечленораздельный рык, дрогнут набрякшие складки лица полуутопленника. Шта-а? Расеяне, паньмаешь… Возрождаем… Что возрождаем?

Но прочь вы, недочеловеки! Мы вспоминаем сейчас о будущем. Мы хотим видеть себя такими, какими мы могли быть без этих ходячих земноводных тварей. Мы хотим видеть еще одну ветвь русской космической цивилизации, которую так долго от нас скрывали. А зачем?

Трудно рассказать обо всем в этой подглавке. Чуть забегая вперед, скажем: «Топаз» мог стать «сердцем» тяжелого межпланетного корабля Империи, проект которого был почти готов к началу 1970-х. А создавались космические ядерные установки не где-нибудь, а в недрах супертехнологического концерна Империи – в Министерстве среднего машиностроения. В этом гиганте, рожденном волей Сталина, сделавшем первые шаги еще под железной рукой его первого рулевого: умного, властного и жестокого Лаврентия Берии. И ныне Минсредмаш жив, защитив себя от лап чубайсов – уже под именем Минатома РФ. Поныне янки испытывают к нему жгучую ненависть, призывая «вырвать у русских их ядерное жало».

И скажем еще то, что из русских работ над реакторами космоса рождались новые двигатели – ядерные реактивные, ЯРД. И тут мир не знал нам равных…

Красивое название – «Топаз». Люблю этот камень. Люблю вглядываться в его дымчатую, таинственную глубину.

Когда мне было девять годков от роду, в 1976-м, мой ашхабадский друг-приятель Герка Летов подарил мне отличную книгу: роман «Неукротимая планета» Гарри Гаррисона. Читал я ее раз десять, взахлеб, потом самозабвенно играя в мрачноватого сверхчеловека Керка Пирра и хитроумного Язона дин Альта.

Господи, как давно это было! Тогда семья моя жила в прекрасном двухэтажном доме – белостенном порождении кубического конструктивизма начала 70-х. Вернее, в одной четверти этого элитного здания, вместе с семьями министра, городского прокурора и мастера-передовика с кирпичного завода. Батя в те времена был тридцатитрехлетним, молодым представителем элитнейшей журналистики Империи. Он добился всего сам, когда-то выйдя из интерната нищей послевоенной Одессы, без «мохнатой руки» и связей. Только благодаря тому, что его работы отметил сам сподвижник Брежнева, бывший партизанский командир Зимянин. Входя в номенклатуру ЦК КПСС, батя, как он сам любил говаривать, служил «оком государевым» в жаркой Туркмении. Падкий на взятки и сам до них охочий Восток знал: с батей такие игры бесполезны.