«Материя-матерь, меон есть необходимая основа бытия, возникновения и уничтожения. Если что-либо бывает, то необходимо ему из чего-либо возникать и куда-либо возвращаться, ибо безвоздушная область чистого небытия остается за пределами досягаемости. Необходимо материнское лоно, которое есть одновременно и ложесна, <…> и могила. Иначе говоря, это — Великая Матерь Земля, лик которой греки чтили под именем Деметры; это — та Земля, которую сотворил Господь „в начале“, при создании мира (вместе с „небом“). Быв засеменена творческим да будет, она изводит из своего лона все существующее и обратно приемлет в меональные недра свои все, что „есть земля“, из нее родилось».[264]

«Материя-матерь, меон есть необходимая основа бытия, возникновения и уничтожения. Если что-либо бывает, то необходимо ему из чего-либо возникать и куда-либо возвращаться, ибо безвоздушная область чистого небытия остается за пределами досягаемости. Необходимо материнское лоно, которое есть одновременно и ложесна, <…> и могила. Иначе говоря, это — Великая Матерь Земля, лик которой греки чтили под именем Деметры; это — та Земля, которую сотворил Господь „в начале“, при создании мира (вместе с „небом“). Быв засеменена творческим да будет, она изводит из своего лона все существующее и обратно приемлет в меональные недра свои все, что „есть земля“, из нее родилось».[264]

В пронзительных исповедальных воспоминаниях Булгаков увязывает в одно целое софийность Матери-земли и софийность Матери-родины.

«Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Теми же таинственными и неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через родину и с матерью-землей…»[265]

«Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Теми же таинственными и неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через родину и с матерью-землей…»[265]

Посвящая главный труд своей жизни «Столп и утверждение истины» — Всеблагоуханному и Пречистому Имени Девы и Матери, Павел Флоренский обращается также и к соответствующей символике Софии-Премудрости: ее венец — это

«…обычный признак Земли-Матери в ее различных видоизменениях, выражающий, быть может, ее покровительство человечеству, как совокупному целому».[266]

«…обычный признак Земли-Матери в ее различных видоизменениях, выражающий, быть может, ее покровительство человечеству, как совокупному целому».[266]