И все же, наконец, наступил тот вожделенный час, о котором так страстно писал Хомяков и мечтали десятки и сотни тысяч славян в разных уголках разъединенного Славянского мира: просветительский и пропагандистский акцент переместился в практическое русло. В 1877 году Россия вступила в кровопролитную, но победоносную войну за освобождение Болгарии от турецкого ига (рис. 115). Через два года враг был разгромлен, и русская армия под водительством блистательного полководца, «Суворову равного», Михаила Дмитриевича Скобелева (1843–1882) (рис. 116) вышли почти что к стенам Константинополя. Оставался всего лишь один бросок, чтобы выбить уже полностью сломленных турок из древней византийской столицы и завладеть полным контролем над Босфорским проливом.
Одновременно открывалась реальная возможность создания мощных независимых славянских государств на Балканах с перспективой дальнейшего славянского объединения. Этого уже Европа допустить не могла: на Берлинском конгрессе в 1878 году у России и ее славянских союзников с помощью дипломатических интриг и в результате бесхребетной политики царского правительства была по существу отнята победа. Идеи панславизма оказались бессильными перед изощренным европейским макиавеллизмом. Но они продолжали жить и развиваться. Тем же Скобелевым. Он говорил своему другу писателю Василию Немировичу-Данченко:
«…Я рисую себе в будущем вольный союз славянских народов, племен. Полнейшая автономия у каждого, одно только общее — войска, монета и таможенная система. В остальном живи, как хочешь, и управляйся внутри у себя, как можешь».
«…Я рисую себе в будущем вольный союз славянских народов, племен. Полнейшая автономия у каждого, одно только общее — войска, монета и таможенная система. В остальном живи, как хочешь, и управляйся внутри у себя, как можешь».
Скобелев не только разработал основные положения программы объединения славян, но и — обладая редкими пассионарными и волевыми качествами, имея ни с кем не сравнимый авторитет в России и за ее пределами — вполне созрел для того, чтобы возглавить движение за практическую реализацию общеславянского единства. Именно потому он был не удобен ненавистникам России и славянства, которые, судя по всему, и организовали его убийство, выданное за несчастный случай: «Белый генерал» погиб в самом расцвете сил, не достигнув сорокалетнего возраста.
В дальнейшем необходимость славянского единства для геополитического равновесия прекрасно понимали и проводили в жизнь руководители нового государственного образования на территории Российской империи — Советского Союза. Вот что говорил, к примеру, в марте 1945 года, незадолго до окончания Великой Отечественной войны генералиссимуса Иосиф Виссарионович Сталин (1879–1953) (рис. 117), отражая традиционную точку зрения типичного российского государственника и патриота: