— Да! Да! Да! — с жаром воскликнул Симон и привлек к себе Маргариту. — Ой, батюшки! — растерянно добавил он, сжимая ее в объятиях. — Что подумает Амелина? Она и так подозревает меня. Это Филипп и Гастон в своих письмах на меня доносят.
— Ну и пусть подозревает, пусть поревнует чуток. Поверь, тогда она будет больше ценить тебя. Ты пытался растрогать ее своей верностью — и потерпел неудачу. Теперь попробуй досадить ей супружеской изменой — и когда после твоего возвращения она устроит тебе бурную сцену ревности, можешь считать, что ты завоевал если не ее любовь, то, по крайней мере, ее уважение.
— И все-таки, как же мне объяснить Амелине…
— Ради Бога, Симон! Придумай какой-нибудь смехотворный предлог, например, что ушиб колено.
— Точно! — обрадовался Симон. — Так я и напишу. Как это я сам не додумался?…
В этот момент послышался тихий стук в дверь. Принцесса отстранилась от Симона и громко спросила:
— Лидия?
— Да, госпожа, это я.
— Чего тебе?
— Пришла госпожа Бланка с монсеньором Аквитанским и спрашивает вас.
— Уже?! — удивилась Маргарита и покачала головой. — Как быстро бежит время! Воистину, счастливые часов не наблюдают… Где они сейчас?
— Там, где обычно. Я проводила их в Красную гостиную.
— Вот и хорошо. Вели кому-нибудь из девчонок передать им, что я скоро приду, а сама возвращайся — поможешь мне одеться.
— Сию минуту, госпожа. Все будет сделано. — За дверью послышались удаляющиеся шаги горничной.
Маргарита повернулась к Симону. Тот лежал, натянув до подбородка одеяла. Лицо его было бледное, а взгляд — затравленный.
— Что стряслось? — спросила она. — Тебе плохо?
— Филипп! — испуганно проговорил он и выбил зубами мелкую дробь. — Он… Если он узнает, то напишет Амелине…
Маргарита небрежно передернула плечами:
— Разумеется, он узнает. Как не сегодня, так завтра. А завтра наверняка. Завтра вся Памплона будет судачить о том, что у меня появился новый милок. — Она рассмеялась. — И какой милок! Другого такого вовек не найти.