– И правильно сделали, Виталий Иванович. – Стас со вкусом выпил пива; Лихачёв внимательно смотрел на него.

– Да, так вот. Я вас видел: обычный мальчишка. Инфантильный, предпочитающий книги реальной жизни, со своею первой влюблённостью, правда, по мнению учителей, на редкость талантливый как художник. Это было в первых числах июня. Сейчас август. Я сижу с вами в шведской пивной и беседую на равных. Что произошло?

– Ну, это как раз легко понять. Вы меня забраковали, а отчим на свой страх и риск повёз в Кремль и познакомил с Антоном Ивановичем. Я ему глянулся, он передал меня на ознакомление Марине, и она не сочла, что я такой уж инфантильный ребёнок. Попробуйте пиво, Виталий Иванович, очень неплохое.

– Да-да. Пиво. По совершенно достоверным данным до июля этого года вы никогда не пили пива, даже его не пробовали. Однако в июле вы неожиданно показали себя исключительным знатоком этого напитка, и рассуждали о способах самостоятельного его приготовления.

«Ай да Жилинский, ай да сукин сын! – с восхищением подумал Стас. – Тэк-с… Но он же мог и о всяком прочем донести?»

– Что ещё сообщил вам наш профессор?

– А, вижу, вы догадались. Сообщил о неожиданно проявившемся умении… ммм… Скажем, грамотно выстраивать отношения с особами противоположного пола. И это я мог наблюдать лично, прямо здесь.

Требовалось быстро решить: продолжать тащиться вслед за полковником, ведущим разговор в нужном ему направлении и прийти неизвестно к каким признаниям или сбить его с темы. Стас выбрал второе. Выпрямился и напыщенно произнёс:

– Вы что имеете в виду, милостивый государь? И вообще, к чему вы клоните? Я, что ли, представляю собой угрозу семье Верховного?

– Я же просил об откровенности, – попенял ему Лихачёв. – А вы вместо этого демонстрируете ещё одно умение: когда вам надо, уводить разговор в сторону.

– Серьёзно? Никогда не обращал внимания. – Стас сбросил маску оскорблённого джентльмена, расхохотался и дружески похлопал полковника по рукаву. – Извините за мистификацию.

– Мими… – задумчиво произнёс полковник. – В Кремле столько красавцев вокруг неё зубами щёлкало, и всем им, говоря образно, перепало по мордасам-с. А вы? Вот что меня поразило-то больше всего… Вы спрашиваете, есть ли от вас угроза семье. Семье – нет, а вот душевному здоровью Марины Антоновны – определённо есть. Женщины некоторых вещей не прощают, знаете ли.

– Знаю. Но я ей ни в чём не клялся, а потому не виновен и не нуждаюсь в прощении.

– О да! Впрочем, сейчас меня интересует иное: наивный мальчик за месяц жизни в деревне превращается в умудрённого опытом мужчину. Это какой-то уникум, так не бывает. Я и хочу понять, что произошло.