– Тихо!

Все смущённо замолчали. Он бросил шлем на багажник, сам сел на седло боком, оказавшись выше всех на голову, огляделся нахмурившись и, понимая в душе, что в обычных условиях суровость на его юном лице должна выглядеть комично, вопросил:

– Что с вами, сограждане? Торговля, что ли, не идёт?

– Да откуда у нас тут торговля, – с мучением произнёсла бабка, предлагавшая яблоки. – Денег-то нет ни у кого. Что с урожаем делать? Самим, что ли, всё съесть?

И народ опять загомонил в перебивку.

– Продналогом половину отымут, а с остальным крутись как хочешь, – жаловался мужик в картузе.

– Закупщик даёт таку цену, что дешевле выбросить, – вторила баба, вцепившаяся в его руку, видимо жена.

– Самим везти на рынок – тоже разорение, – жаловался ещё один мужик. – Пароходы у нас не пристают. На машине ехать – бензина нет. На лошади – так в города подводы не пускают.

– До чугунки двадцать километров, но много ли увезёшь в руках? – кричал первый мужик. – В Москву ехать – ссаживают по пути! «Нам в Москве таких не надоть», – передразнил он кого-то. – А и прорвёшься ежели, там своё возьмут! За всё возьмут: за въезд, за место, за санитарную проверку, за весы, за «охрану»…

– Да ещё и кавказцы изобьют! – крикнул кто-то.

– Счастье, если удаётся выменять продукт на соль… Тем и живём, барин, прям хоть помирай…

– Иностранцы захватили российский рынок! – кипятился старик, с виду учитель. – Молоко голландское, срам один! Наша волость молоком всю Европу поила!..

– Нашим бы объединяться надо в кооперативы, как при царе-батюшке, а начальники, наоборот, заставляют переделываться в фермеров.

– Какие у нас тут фермеры? Сроду не было никогда! Вы скажите там, в Москве…

– Расходись! Расходись! – От угла бежал перепуганный околоточный надзиратель, на ходу пихая людей и пытаясь нащупать свисток на шее. – Зачем собралися?

Все снизили голоса, забурчали, стали отодвигаться от Стаса. Пожилой околоточный добежал, оглядел его и мотоцикл, спросил встревоженно:

– Оскорбления? Рукоприкладство?

Стас произнёс холодным тоном:

– Вы зачем, уважаемый страж, мешаете торговле?

– Ежли торговля тута, я извиняюся, – растерялся околоточный. – А я подумал, бьют… или вдруг митинг. – Отошёл в сторону, снял фуражку и активно зачесал голову.