– Кстати, ты хотел узнать, что за желание я загадал в том поединке, который проиграл тебе. Свое главное желание, – напомнил Элий. – Так вот… Я просил, чтобы ворота храма двуликого Януса никогда не открывались более. Чтобы Рим никогда не воевал. Почти вся моя семья погибла на войне. Я не хотел, чтобы подобное повторилось вновь. Но я проиграл. Моего искусства не хватило, чтобы заклеймить это желание. Оно было вне потока жизни. Слишком многие желали иначе.

– Хорошее желание, – сказал Вер. – Но даже я не смог бы исполнить такое.

– Я знал, что это глупо, но все равно мечтал о невозможном.

– Что-то жарко, – заметил Вер. – Я выйду, ополоснусь.

– Да, конечно. Во фригидарии полно воды.

Вер прошел в холодное отделение бань. Бросился в воду и переплыл за несколько взмахов бассейн от одного бортика к другому. Затем повернул назад. И еще и еще. Вода белой пеной вскипала вокруг него. Затем он взбежал по ступеням и подошел к зеркалу. Огромное стекло отразило прекрасно сложенное тело обнаженного мужчины. Но на боку, в том месте, к которому Вер несколько дней назад прижимал шкатулку домны Фабии, рдело красное пятно. Со вчерашнего дня оно немного увеличилось, а в центре сделалось лиловым. Юний Вер прижался лбом к стеклу и так стоял несколько минут. День ото дня бок жгло все сильнее, и холодная вода могла лишь утишить боль. Сейчас в первые мгновения после купания, Вер не испытывал почти никакого неудобства. Но скоро жжение вернется, усиливаясь с каждым часом. И наступит минута, когда Вер не сможет его больше выносить.

III

Центурион Проб ни перед кем не испытывал смущение. А перед этой женщиной терялся. Норма Галликан сидела на стуле напротив него и нисколько его не боялась. Она была некрасива и дерзка. И по-своему обаятельна.

– Лучше перестань спрашивать и дай закурить, – сказала она.

Проб протянул ей табачную палочку.

– Ты хоть знаешь, что бы было, если бы я вылила радиоактивный раствор в священные часы Кроноса? Время обратилось бы вспять. И наш мир бы исчез, и появился бы иной, совершенно новый. Где не было бы ни меня, ни тебя. И может быть, даже не было Рима…

Проб кивнул. Он знал об этом. Он даже знал, до какой точки изменялось бы время. До того момента, когда император Деций утонул в болоте…

– Ты утверждаешь, что хотела помешать Триону, – сказал Проб вслух. – Но кто может подтвердить твои слова?

– Два репортера, – сказала Норма, выпуская струю табачного дыма и любуясь плывущими к потолку кольцами. – Лапит из «Римских братьев» и Квинт из «Акты диурны».