– И ты можешь это доказать? – почему-то шепотом спросил судья.

– Разумеется.

– И у тебя есть свидетель?

– Есть.

– Он придет в суд?

– Придет.

– И улики?

– И улики.

– Может быть, забудем?… – Марк Виттелий подтолкнул папку к Курцию. – Я не видел, ты – не приносил.

– Нет – я принес. – Курций толкнул папку обратно.

– Зачем? – выдохнул Виттелий. Глаза его совершенно остекленели от страха.

– Ради Рима.

– Рим, – прошептал Виттелий, будто пытался вспомнить, что означает это слово. – Ну, хорошо, я пошлю ему повестку.

Слишком легко уступил. Курций ожидал более серьезного сопротивления.

– У меня есть все копии документов, – сказал на всякий случай.

– Не сомневаюсь, юноша.

Курций, возвращаясь назад в дом Фабии, постоянно оглядывался, переходил с одной стороны улицы и возвращался назад, петлял, заглядывал в магазинчики и таверны. Его скрутили возле цветочного магазина. Сунули в лицо постановление об аресте, на котором еще не высохли чернила. Его обвиняли в оскорблении Величия императора.

– При чем здесь император? Разве в папке было хоть слово об императоре?

Ему не ответили, защелкнули на запястьях наручники и швырнули в черную машину с решетками на окнах.