«Мне мнится, что помню я некую жизнь Гая Гракха, прежнего моего воплощения. Но стараюсь я припомнить всю его жизнь и убеждаюсь с ясностью у что помню немногое – быть может, только то, что сохранилось в истории. Да не из книг ли я взял эти события? А моя убеждённость, что прежде душа моя принадлежала Гракху, – лишь плод моей фантазии? Но пусть, пусть я помню жизнь Гракха не из книг. Все же это лишь некий кусок его жизни. Несколько фактов из огромного их числа. Получается, что для последующей жизни сохраняются лишь отдельные куски. Остальное восполняет Лета, достраивая утраченное иллюзией и ожиданием нового. Итак, не предположить ли, что и мир наш – лишь фрагмент прежнего мира, многие части которого утрачены и заменены новыми? Вот откуда много загадочного, необъяснимого, вот откуда вечные наши фантазии, которые не могут воплотиться, ибо утраченные страницы не дают нам доступа к этим тайнам. А сами мы являемся не сочинителями, но лишь читателями».

Логос сделал паузу и задумался. И глубоко вздохнул. Элий схватился за голову – ибо тут же нестерпимая боль иглой пронзила висок. «Не смей!» – хотел крикнуть он, но не смог, ибо позабыл, как произносятся эти слова.

Он больше не слышал того, что читает Логос. И не знал, что тот прочёл, – ибо начисто позабыл все написанное, хотя, прежде чем написать, раз за разом проговаривал будущие страницы в уме.

Придя в себя, он услышал, как Логос читает:

«Несчастья обрушиваются на человека. Стойко переносить их – считали стоики добродетелью. Переносить ли? Или противостоять им? Человек должен постоянно умалять зло. Выбирая, должен выбирать то, что умаляет зло».