«Хотя кое-к-к-к-то и в семинарии учился…»

«Это ти, Вяча, на товарища Микояна намэкаешь? Так он потом и в Духовной Академии поучиться успел…Хе-хе…

А мэня вот виперли. Курс так и не закончил.»

«Не надо было, К-к-к-к-оба, на экзамен по гомилевтике на руках, вверх ногами заходить…»

«Я полагал, будет смешно…Говорили, отец ректор умный человек, значит, думаю, шутки любит…»

«Однако, вижу- что ш-ш-шутка не удалась!»

«Эх, Вяча… а я ведь первым в классе шёл, и закончи я сэминарию, прими сан — кто знает, как би оно всё повернулось…ну, ладно. Давай. За успех нашего безнадёжного дела!»

«Почему же безнадёжного?»

«Да…это мэня Деникин научил…Хароший мужик, слющай, чем-то на нашего Ворошилова похож…эх, Клим, Кли-и-им….»

Сталин, болезненно сморщившись и зажмурив, как от нестерпимой боли, свои жёлтые тигриные глаза, молча помотал головой, будто до сих пор — не верил…

«Ну, ладно.

Давай тогда просто- за успех!»

И в этот миг — грянули! Колокола Ивана Великого, и всех сорока сороков Москвы-матушки…тех, разумеется, которых ещё не переделали иждивением СВБ товарища Емельяна Ярославского (в девичестве — Минея Израилевича Губельмана) в общественные туалеты…

И вышли они- через Спасские ворота…и пошли. Пешком, с непокрытыми головами…к азийскому чуду Бармы и Постника, памятнику освобождения от татарского ига…к Покровскому Собору.

К Василию Блаженному!

И встретил их в простой, монашеской рясе, подпоясанный кожаным ремнём, Местоблюститель Престола Патриаршего, его Блаженство, Митрополит Сергий…Ибо в час великой беды народной- негоже златотканные ризы одевать!

И сказал Сергий, обращаясь ко всей Земле Русской:

«Братья и сёстры!

Тысячи русских людей сражаются в защите нашей страны- и Церковь не может остаться безразличной к этому.

Православная Церковь всегда разделяла судьбу народа. Она всегда несла его тяготы и радовалась его успехам. Мы и сейчас не покинем народ…