— Здравствуйте, Никита Андреевич! Здесь — Поскрёбышев.

— И вам не хворать, Александр Николаевич!

— Что у вас? — вяло поинтересовался Поскрёбышев.

— Хочу сообщить точные координаты золоторудного месторождения.

— Сообщайте, я передам.

— Вы уверены, что полномочны обладать такой секретной информаций? — уточнил Ник.

После десятисекундной паузы Поскрёбышев равнодушно отреагировал:

— Ждите, не уходите из эфира, через три минуты с вами будут говорить.

Вместо обещанных трёх минут пришлось ждать более двадцать, от эфирного треска у Ника нестерпимо чесалось в ушах, начали слезиться глаза.

Опять тоненько пропиликал зуммер, и спокойный голос, знакомый Нику по многочисленным фильмам, которые ему довелось смотреть когда-то давно, вежливо, с лёгким грузинским акцентом, предложил:

— Говорите, вас слушают.

— Здравствуйте, товарищ Сталин! — неожиданно для себя Ник начал волноваться.

— Спасибо, товарищ Иванов. Говорите по делу, у меня через пять минут начинается заседание Политбюро.

— Я готов сообщить точные координаты золоторудного месторождения. Вы готовы записать?

— Говорите, товарищ Иванов, — по тёплым ноткам, промелькнувшим в голосе собеседника, Ник понял, что тот лукаво улыбнулся. — У товарища Сталина очень хорошая память, очень хорошая, говорите!

— Шестьдесят три градуса двадцать семь минут северной широты, сто семьдесят четыре градуса двенадцать минут восточной долготы! — отрапортовал Ник.

— Хорошо, товарищ, Иванов я запомнил. Скажите, а почему именно вы докладываете? Где у нас товарищ Курчавый?

— Товарищ Курчавый оказался американским агентом, во время задержания был убит. Извините, не удалось взять живым!

— Не извиняйтесь, — милостиво разрешил Сталин, — бывает, с каждым может случиться. А ещё говорят, что все репрессии беспочвенны, из пальца высосаны. Слушайте дальнейшие указания. Сегодня во Владивосток вылетит старший лейтенант Ливанов. Вы знакомы с ним?