— Девятьсот девяносто фунтов шесть шиллингов и пять пенсов... и шесть пенсов... и семь пенсов... и восемь пенсов... и девять пенсов...

— Никогда не догадаетесь, кто пожертвовал эти деньги! — прервал Дик Бентли монотонный бубнеж брата Тука, швырнув на откинутую крышку сундука пригоршню мелочи. — Джон, помнишь бродячих торговцев, которых вы с Робином и Биллом пытались ограбить в прошлом году? Так эти торгаши сейчас облили меня слезами с ног до головы, вспоминая тогдашнюю славную драчку и то, как вы потом вместе пировали в «Весельчаке». Сдается мне, они до сих пор не протрезвели, раз им даже понравилась баллада, которую сочинил про них Аллан... Что? — спросил Дик, наконец, заметив, каким взглядом воткнулся в него монах.

— Ничего!!! — рявкнул  фриар. — Кроме того, что уже я по второму разу пересчитываю деньги, а ты опять сбил меня со счету, сукин сын, чтоб тебя поимел шелудивый козел...

— Что за слова, а еще интеллигентный человек! — хмыкнул я. — Брось мучиться с подсчетом, братец, и без того видно, что здесь даже больше тысячи.

— А я не собираюсь отдавать Хантингдону ни единого лишнего полупенни! Уж лучше я пожертвую остаток какому-нибудь нищему собрату-монаху, чем...

— Э, чуть не забыл! — хлопнул себя по лбу Дик. — Там за замковым рвом болтается еще какая-то монахиня...

— Неужто на выкуп Робина начали жертвовать деньги даже монастыри? — Тук возвел очи к небесам. — Неиссякаемы чудеса Господни!

— Не, про пожервования она ничего не сказала, сказала только — ей непременно нужно повидаться с Маленьким Джоном.

— Со мной? — удивленно переспросил я. — А как она выглядит?

— Молодая, в сером платье, в белой накидке...

Я быстро встал, но тут же снова повалился на скамью.

—  Приведи ее, Дик!

—  Эй, ты уверен? Ты ж вроде как раздумал помирать, так зачем тебе монахиня...

Бентли увернулся от кружки, которой я в него запустил, и, хихикая, пошел к воротам.

—  Джон, это правда, что, пока вы зимовали в Йоркшире, Робин окрутил кирклейскую монахиню? — спросил Мач.

Я заметил, как дремлющий на солнышке Аллан-э-Дэйл встрепенулся и навострил уши. Еще бы, такой сюжет для очередной баллады!

— Нет, — серьезно ответил я. — Это монахиня его окрутила.

— И? — Аллан перебрался ко мне на скамью.

— Расспроси его самого при встрече, ладно?