Я улыбнулся, вспоминая детский восторг в ее глазах, когда пару дней назад в Оленьем Логе мы смотрели на пестрых оленей, плывущих через прогалину по мокрой от росы высокой траве. Подумать только — эта девушка еще никогда не видела оленей и ни разу не встречала рассвет в лесу!

Мари сказала, что этот день был лучшим в ее жизни, и я собирался позаботиться о том, чтобы подобных дней у нее было как можно больше. Правда, она так и не позволила себя поцеловать... Но тут я не собирался торопить события. Мари — не Катарина, и я приготовился ждать столько, сколько потребуется, чтобы когда-нибудь назвать эту девушку своей женой. Ей-богу, она стоила любого ожидания!

Конечно, чтобы пожениться, нам придется преодолеть немало трудностей. Мне непросто будет снова стать холостым, а еще труднее будет Мари покинуть орден ле Бега. Но я не сомневался — мы преодолеем все ухабы. Теперь я знал о жизни бегинки достаточно, чтобы понять: если она согласится стать женой беглеца-аутло, для нее такая перемена будет только к лучшему.

Сегодня я спрошу у Мари, отважится ли она сойти со своей одинокой темной тропинки, чтобы пойти по моей — пусть опасной и извилистой, но веселой. Я не сомневался, что у нее хватит на это отваги: даже среди вольных стрелков было трудно найти такую бесстрашную душу, какая досталась боязливой с виду сероглазой девушке из Руана. И вряд ли можно найти лучший день для крутого поворота, чем полный весеннего безумия майский праздник!

Забавно, что ровно год назад, день в день, моя жизнь тоже дала крутой поворот, круче некуда. Всего лишь год — но за это недолгое время я врос в здешнюю землю так прочно, как будто жил тут всегда...

Я заслонил глаза от солнца, пытаясь разглядеть всадника, проехавшего через поле по тропинке вдалеке. Вскоре он скрылся в буковой роще, на какой-то миг мне показалось, что то была Мадлен, но я наверняка ошибся: что могла делать на празднике в Руттерфорде «ведьма из Лонжюмо»?

Вот уж с кем я бы никогда больше не хотел пересечься на жизненной дорожке, так это с ней. Не то чтобы я питал к ней особую неприязнь, но я уже убедился на собственной шкуре — ведьма, не умеющая толком колдовать, опаснее ребенка с пулеметом, и вовсе не жаждал повторения печального опыта.

Хотя... Таким ли уж он был печальным, мой опыт? Я понятия не имел, что преподнесет мне завтрашний день; награда за мою голову росла, как весенняя трава; на моей шкуре красовалось полным-полно шрамов, и все-таки я не собирался жаловаться на судьбу. А если сегодня Мари ответит мне согласием — ей-богу, на радостях я пошлю Вильяму Певерилу букет самых шикарных роз! Последние несколько дней шервудские аутло вели себя настолько тихо, что шериф, наверное, успел соскучиться по нашим знакам внимания...