Отступив на пару шагов, Аландр принялся вращать мечом. Клинок заблистал в руке, словно молния, разгоняя в углы всполошившийся мрак. Лицо гиганта прояснилось. Талла с затаенной улыбкой наблюдала за этим большим ребенком, радующимся новой игрушке.

Жах-х-х! Клинок описал широкую душу и с размаху вошел в стол, пробив тот насквозь.

— Отличный меч! Мне кажется, я всегда мечтал о таком!

— Возможно. Порой я могу предугадывать желания.

— А это… — Аландр вынул из сундука панцирь и с сомнением изучил его. — Знакомая вещь. По-моему, я уже когда-то видел ее. — Он вопросительно посмотрел на Таллу, та пожала плечами. — Мне нравится черный цвет, но… Он какой-то странный, слишком легкий и непривычный на ощупь. По-моему, это не металл.

— Ты прав, — согласилась Талла.

— И он побывал не в одной передряге… — задумчиво прибавил Аландр, осторожно проводя пальцами по едва заметным трещинкам на груди и плечах — следам жестоких ударов. — По-моему… Это мой панцирь! Этой мой панцирь! Я помню его! — выпалил Аландр и вопросительно посмотрел на Таллу.

Та подумала, после чего решительно кивнула.

— Твой.

— И меч тоже мой!

— Тоже.

Лицо Аландра прояснилось, морщины на лбу и у носа разгладились, глаза заблестели.

— Я вспомнил! Вспомнил! Я помню! — выпалил он.

— Что же? — спросила Талла, на чьих губах играла улыбка, насмешливая ли, ироничная ль, нежная, а, может, немного сочувственная.

— Я помню себя воином в черных доспехах! Я сразил много врагов! Бессчетно много! Я вел за собою воинов в алых плащах. Их было триста. А потом…

Аландр осекся, словно испугавшись собственного прозрения.

— Что потом? — спросила Талла.

— Потом был холм. Я помню холм, насыпанный из стрел. И больше не помню ничего.

— Но это уже немало.

— Триста! — вдруг воскликнул Аландр. — Их тоже было триста, как и сейчас. Теперь я точно уверен, ты знала об этом, и ты придумала мне новую гвардию.