На берег от подножия утесов вело с полдюжины расселин, и именно по ним должны были наступать захватчики, так как ни один человек не смог бы забраться по отвесным скалам. Мы собрались у верхних концов этих ущелий, а позади нас выстроились горожане. Они не собирались принимать участия в битве, оставаясь в резерве на тот случай, если нам потребуется помощь.

Распевающие, раскрашенные воины хлынули вверх по ущельям, и мы наконец увидели их короля, возвышающегося над огромными фигурами воинов. Утреннее солнце зажгло его волосы алым пламенем, а смех его походил на порывы морского ветра. Он один из всей этой орды носил кольчугу и шлем, а большой меч в его руке сверкал, словно серебряный. Да, это был один из бродячих ваниров, наших рыжих родичей из Нордхейма. Я ничего не знаю о его долгом пути в эти земли, о его скитаниях и не смогу пропеть его сагу, хотя она могла оказаться еще более дикой и невероятной, чем у Алуны или у нас. Какое безумство помогло ему стать королем свирепых дикарей, я даже и предположить не могу. Но когда он увидел, что за люди противостоят ему, его яростные крики зазвучали с новой силой. Повинуясь ему, раскрашенные воины бросились вверх по склонам, словно волны со стальными гребнями.

Мы натянули луки, и тучи наших стрел засвистели по ущельям. Передние ряды скосил наш стальной дождь. Орда завоевателей отступила, а потом, сплотив ряды, опять хлынула вверх. Мы отбивали атаку за атакой, но снова и снова налетали они на нас в слепой ярости.

Атакующие не имели никаких доспехов, и наши длинные стрелы прошивали их обтянутые кожей щиты, словно холстину. Сами они из луков стреляли плохо. Когда же им удавалось подойти достаточно близко, они швыряли в нас копья. Так погибли некоторые из нас. Но мало кому из врагов удалось приблизиться к нам на расстояние броска копья. Еще меньше дикарей прорвалось наверх. Помню, как один огромный воин выполз из ущелья, словно змей, с пузырящейся на губах алой пеной. Из его живота, шеи, груди, рук и ног торчали оперенные стрелы. Он был как бешеный пес, и его предсмертный укус оторвал пятку моей сандалии. Я растоптал ему голову, превратив ее в кровавое месиво.

Некоторые, очень немногие, прорвались сквозь этот слепящий смертоносный град и сошлись с нами врукопашную, но их судьба оказалась немногим лучше. В схватках один на один мы, асиры, были сильнее. Наши доспехи отражали удары их копий, в то время как наши мечи и топоры пробивали их деревянные щиты, словно бумажные. Однако врагов было так много, что, если бы не преимущество нашей позиции, все мы погибли бы на утесах, и заходящее солнце осветило бы лишь дымящиеся развалины Хему.