— Дык людзi заўсёды ваявалi, — философски пожала плечами баба Стефа. — I нават зараз ваююць.
— Сейчас бывают только локальные войны, — заметил Антон. — А если будет глобальная, так без атомных бомб точно не обойдется.
— «Бомбы, бомбы», — скептически протянула баба Стефа. — Бачыла я тыя бомбы. У сорак першым бомбы таксама падалi. I што? Так, былi людзi, што ад бомб загiнулi. Але ж не ўсе. Хто загiнуў, а хто и жывы застаўся.
— Так то, бабушка, — хмыкнул Долохов, — были простые бомбы, а не атомные. Если атомная бомба упадет — так тут уж никто не спасется.
— Ой, хлопчыкi, не трэба мяне пужаць, старую, — махнула рукой баба Стефа. — Не веру я ў тыя атамныя бомбы, хлусня гэта ўсё. Цi хто кiдаў iх на людзей?
— Нет, атомное оружие не применялось ни разу, — признал Долохов.
— Дык я i кажу — хлусня. Хто тыя бомбы бачыў?
— Ну, испытания-то были, и вполне успешные, — сказал Антон. — Сначала американцы, а потом уж и другие. И наблюдатели там были, все своими глазами видели.
— Яны, можа, i бачылi, але я не бачыла.
Антон понял, что переубедить бабу Стефу не удастся, даже если заниматься этим до самого Ленинграда.
* * *
7:30 Минск Площадь Мира
Николай Васильевич ругал себя последними словами. Правда, произносил он эти слова мысленно, ибо находился в переполненном троллейбусе. Что, впрочем, в какой-то мере и было причиной его негодования.
Полчаса назад, закончив отчитывать непутевого сына, Николай Васильевич вышел наконец из подъезда, чтобы отправиться в Белорусское республиканское управление КГБ, где он работал полковником. То есть, конечно, на самом деле он работал начальником восьмого отдела, но с тех пор, как семь лет назад маленький Петя написал в сочинении «мой папа работает полковником», эта нечаянная шутка повторялась в семье Грибусевичей так часто, что в конце концов перестала быть шуткой.