Юрий Борисович выглянул за окно сквозь потрескавшееся от последних пусков установки Полигона стекло. На улице стояла все такая же, как и в последние две недели, облачная погода. Заваленный снегом городок пестрел свежевыстроенными крышами, лишь слегка прихваченными изморозью, которая медленно, но верно оседала на все и вся в нынешние морозы. С высоты четвертого этажа, где находился кабинет полковника, было видно достаточно далеко. До стены изломанного леса за высокой бетонной оградой, опоясывавшей пустое пространство с установкой и разнообразными постройками, ее обслуживающими. Сейчас там кипела работа.

Теоретики наконец-то разобрались, почему возникала та ударная волна после разрушения канала. И после нескольких пусков, которые подтвердили правильность их выводов, руководство Полигона приостановило испытания.

Приостановило для того, чтобы спешно закрыть всю установку от посторонних глаз. Одно дело – просто оптические эффекты, а другое дело, когда придется зондировать напрямую открывшийся проход в иные миры. Лучше, чтобы этого никто из посторонних даже случайно не видел.

Для этой цели в режиме непрерывного аврала вокруг установки возводился огромный ангар. Издали было видно множество строительной техники, людей, металлоконструкций, и над всем этим висел грузовой вертолет с одной из частей ангара на длинном тросе.

Полковник резко обернулся, и как раз вовремя. В кабинет входил майор Куманин.

– Здравствуй, присаживайся, – оборвал полковник формальности, уже готовые было сорваться с уст майора.

Майор кивнул и прошел к предложенному креслу. Полковник подошел к столу, сел за него и, облокотившись, крепко сплел пальцы. Несколько секунд он разглядывал майора, но у того ни один мускул на лице не дрогнул. После той встряски, что он пережил, это было очень хорошо. Тем более что полковник ощущал свою вину за случившееся.

– Ты извини, что тут тебя так… весьма невежливо отодвинули… – начал полковник без вступления. – Это наша вина. Слишком увлеклись… Увлеклись, ну и какой-то бюрократ в вашем ведомстве вмешался и возмутился. Возмутился слишком резкими и «неоправданными перемещениями и назначениями». Хотели как лучше, вышло как хуже.

Майор кивнул. Он тоже понимал, что рано или поздно что-то такое должно было случиться. Система такова. Если превысить ее ресурс гибкости, то она будет выкаблучиваться и делать неприятности. Он чувствовал, что за всеми этими неожиданными перемещениями и назначениями, которое инициировало космическое ведомство в Проекте, стоит некая тайна и дело, с ней связанное. Космики очень торопились завершить это дело к какому-то одним им ведомому сроку. Потому и пошло все наперекосяк.