— Вспомнишь. Все вспомнишь.

— Можем ехать? — спросил Тандерс, садясь за руль.

— Да, и побыстрее, — приказала Милли.

Машина мягко рванулась, и Степана вжало в упругие подушки сиденья. За окном мелькали темные силуэты деревьев. Под колесами погромыхивала неровная дорога. Вот впереди показались цепочки фонарей, машина вывернула на шоссе и понеслась почти бесшумно, словно по воздуху.

— Я не поверил, что ты погибла, — сказал Гончар, разглядывая дорогое лицо.

— Ты о чем? — она поднесла палец к подбородку, ненадолго задумавшись. — Ах да, ты же только что оттуда.

— А ты — не только что?

— Не знаю, — протянула она, — стоит ли сейчас об этом?

— Чем раньше, тем лучше, — повернулся к ним Домбровский. — Нечего нюни разводить.

— Ну, хорошо, — Милли сжала ладонь Степана. — Ты только что вышел из ущелья Последней реки. А я покинула его семь лет назад.

— Что? Семь лет…

— Да. И оказалась на обочине. Над деревьями виднелись странные купола. Это была обсерватория, но я подумала, что это какие-то храмы. Подумала, что тут живут монахи. И обрадовалась. Потому что они бы похоронили меня по-человечески. Появился Джек. Увидев меня на обочине, ободранную, в крови, он поначалу решил, что меня сбила машина. Мне и правда досталось.

Она улыбнулась и продолжила с гордостью в голосе:

— Там, на Червивой горке, я вызвалась увести солдат за собой. Думала, они погонятся за лошадьми, а я потом незаметно отстану и поеду им навстречу, вся такая белая и пушистая, сама невинность. «Ой, здравствуйте, а я та самая профессорская дочка, которую вы спасаете!» Как бы не так. Они сели мне на хвост слишком быстро, и мне оставалось только скакать что было сил. Потом я карабкалась по скалам, попала под лавину, висела над пропастью, держась за какой-то прутик. Чудом вылезла. И попала вот сюда.

— Прошло два дня, — сказал Гончар. — Я оставил Тучку в лесу, у нее в гриве еще сохранилась твоя ленточка.

— Да, там прошло два дня, а здесь — семь лет, — спокойно ответила Милли. — Первый год был самым трудным. На счастье, у Джека великолепная библиотека. Я много читала. Привычное занятие помогло мне постепенно освоить новый мир. Твой мир, Стивен. И тогда мне, наконец, стали понятны слова, сказанные Бизоном.

— Бизоном?

— Да, там, на Холме Смерти он говорил не только с тобой. Я узнала, зачем живу. Но это неважно. Важно другое. Мне было сказано — ждать тебя в городе железных мостов. Я вспомнила, о чем ты говорил тогда, в Денвере, когда я тебя лечила в первый раз.

— И что я говорил?

— Это был бред, и я не пыталась запомнить каждое слово. Но в памяти осталось одно: однажды в январе ты остановишься, увидев меня на набережной под железным мостом. Все так и вышло. Ты остановился, и отправился в Небраску, к маленькой глупой девчонке.