- Простите капитан! Но ведь летом жарко!

  - Государь Александр Благославенный, в ноябре семнадцатого года, при обсуждении введенного описания пехотной амуниции, в ответ на возражения Барклая, предлагавшего не определять четко, что в походе солдату быть именно и только в шинели, а разрешить иногда быть и в мундирах сказал, а значит повелел: "Портить мундиры в походах невместно, прежде бывало, что русские войска, столь блестящие на смотрах, в походах походили на нищих". С тех самых пор и ходят солдаты в походе летом в шинелях.

  - А мундиры?

  - А мундиры, прапорщик, лежат на складах! Дабы не портились и не трепались!

  - Понятно! А я думал, почему матросы на батареях в рубахах, а солдаты в шинелях!

  - Именно поэтому! Мундиры бережем!

   Через некоторое время, имевшиеся в составе батальонов немногочисленные кадровые офицеры 'образца четырнадцатого года', попросив слова перед собранием, захотели спеть 'Журавля'. 'Предки', осторожно поглядывая на своих командиров, не понимали, что сие означает. Прапорщики шестнадцатого года тоже с большим интересом хотели послушать 'Журавля', про которого они, безусловно, слышали от своих командиров в школах прапорщиков.

  - Соберемтесь-ка, друзья,

   Да споем про журавля!

   Первым пропел известные строки подполковник Аристарх Матвеевич Майков, вполне смирившийся с ролью командира 'засадного отряда', по плану Логинова размещавшегося в глубине обороны. Прикинув шансы наступающей стороны, подполковник вполне отдал дань уважения к этому 'старшему прапорщику'. Огневой мешок союзникам он вполне оценил с первого взгляда, а возражал штабс-капитану, исключительно из того, что сам хотел придумать такой план боя. Аристарх Матвеевич, остро завидовал штабс-капитану, но вместе с тем отдавал ему должное.

   Подполковнику стали подпевать всего два кадровых офицера имевшихся в Еланском полку и оказавшихся в это время рядом с ним. Хорунжий Корнеев, неизвестно откуда доставший двухрядку, моментально подобрав мотив, стал подыгрывать.

  Начнем с первых мы полков -

  С кавалергардов-дудаков.

  Жура, жура, мой,

  Журавушка молодой.

  Кавалергарды дудаки ,

  подпирают потолки

  Жура, жура, мой,

  Журавушка молодой!

  Разодеты, как швейцары,