Дело пошло быстрым темпом, санитары и просто солдаты, выделенные для переноски раненых врагов, командовавшим над этими двумя квадратными верстами штабс-капитаном Логиновым, сносили всех, кто подавал признаки жизни к палаткам, где проводились операции. Участвовали в этом и пленные, преобразованные в носильщиков, были они естественно из тех проворных хитрецов, кто при первых звуках заработавших "нахимовских картечниц" плюхнулся на землю и не поднимал головы, пока продолжалась стрельба. Подгоняемые жестами, непонятными для них матерными выражениями русских санитаров, а иногда и просто пинками, они старались перенести к палаткам побольше раненых.

   Михаил Павлович, сопровождаемый Катей, быстро оценивал состояние очередного страдальца и говорил санитарам:

  - В сторону под деревья, в палатку к легкораненым, в очередь к палатке тяжелым, под деревья, под деревья, к палатке тяжелых, к легким...

  Катя, глядя влюбленными глазами на своего Мишу, отлично понимала, что он своими распоряжениями делит раненых на имеющих надежду на спасение, и тех, кто обречен. На тех, кому нужна медицинская помощь и тех, кому требуется священник.

   Священника для этих католиков и англиканцев не было. Не было и муллы. Повинуясь минутному влечению, она отстала от своего Миши, и стала брать в свои руки ладони обреченных на смерть. Потом она уже не могла остановиться.

   Она немного знала французский язык, английский, а тем более турецкий и итальянский она не знала, но всем кого она брала за руки, она говорила иногда прислушиваясь к французам, повторявшим за ней молитву и иногда на пороге смерти поправлявшим ее:

  Accepte, Mon Dieu, toute ma liberté.

  Prends la mémoire, la raison et ma volonté.

  Tout que j'ai ou que je dispose,

  Tout à moi par toi даровано,

  Et c'est pourquoi je trahis tout à Ta disposition complète.

  Uniquement Ton amour et Ta félicité à moi accorde,

  Il y aura des richesses преисполнен,

  Je ne demanderai jamais à rien de l'autre.

  Amen*.

  Над англичанами, турками и итальянцами, предназначенными к смерти, Катя читала 'Отче наш', а когда они угасали, холодея ладонями в ее руках, она произносила скороговоркой:

  - Прими Господи душу новопреставленного раба твоего, имя его известно тебе, прости ему прегрешения вольные и невольные и даруй ему царствие Небесное.

   После этого она добавляла уже от себя:

  - Господи Всеблагий! Прости заблуждения его!

  ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------