— Но ведь Гаррис четко сказал, что 4 миллиарда нам будет передано в два месяца. Причем первая отгрузка в 500 миллионов будет совершена в течение трех дней во Владивостоке. Если мы введем в оборот 250 миллионов золотом, то еще столько же мы сможем перекрыть кредитными билетами. А еще чеканка медной и серебряной монеты? Ведь оборудование и станки нам передадут до весны?

— Хорошо, Павел Дмитриевич, — Михайлов ожег министра взглядом. — На ваше министерство и в ведомство Ефима Георгиевича деньги будут перечисляться немедленно и в полном объеме. Даже экстраординарные платежи удовлетворим. По мере наших возросших возможностей. Но для проведения всех необходимых платежей нужно золото. Золотой запас империи, что в литерном эшелоне, и чем раньше он будет у нас, тем будет лучше…

— Вы получите его, — Ермаков опять вмешался в затянувшийся разговор, желая прервать его. — Поезд уже давно стоит на вокзале, нам всем пора отдохнуть, господа. День был тяжелый…

Миновав заснеженные борта «Блестящего», что своей бронированной тушей и мощными орудийными башнями олицетворял в предместье возросшую силу Сибирской армии, Ермаков посмотрел на вокзал.

Здание уже ремонтировали, многие выбитые пулями и разрывами снарядов оконные стекла вставили, кое-где залатали фанерой. Да и сейчас, несмотря на позднюю пору, жизнь в нем кипела — сновали железнодорожники и солдаты, маячили милицейские патрули в армейских шинелях, но с белыми повязками на руках. Застыл рядышком извозчик на санях, накинув на лошадиную голову торбу с овсом. Имелись и торговцы, которые вразнобой предлагали свой товар унылым и разоруженным чешским солдатам.

Однако смотреть на станционную суету Ермаков не стал, а медленно подошел тяжелым шагом к своему привычному вагону, ставшему почти родным домом. Константин четко откозырял замершим часовым, затем легко запрыгнул в тамбур.

Открыл дверь, и в лицо сразу пахнуло теплом. Титан давно топился, а его уже ждали Трофим с Акимом. Вот только какими-то хитрыми и довольными показались ему рожи коменданта и денщика. Они живо напомнили Ермакову солдат-первогодков, коих в Советской армии именовали «желудками» из-за вечно терзавшего их молодые тела голода. Нагрузки после гражданки серьезные, казенные раскладки недостаточные, а жрать-то постоянно хочется. Вот и шкуляют солдаты. И однажды где-то добыли здоровенный свиной окорок, что в мусульманском Узбекистане похоже на сверхъестественное событие. Примерно из разряда укомплектованного снежными человеками мотострелкового батальона. Обожрались чуть ли не вусмерть, но при этом у всех были такие довольные рожи, как сейчас у этих старых вояк.