Пока же столицей морской войны был Киль — это вам не какой-то там заштатный Фленсбург, откуда был родом Ройтер, — пряничные домики, утопающие в зелени, шпиль собора, ратуша из бурого кирпича… Киль — это железный город, с лязгом портовых кранов, с мощными крейсерами на рейде. Но если во Фленсбурге главное Мюрвик и торпедная школа, то в Киле главное конечно же верфи и морской порт. Они работали в полную мощь, ковали разящий меч Ньёрда,[5] не зная сна и отдыха.

— Кстати, Ройтер, я хотел у вас спросить. За что у вас выговор? В первый же день?.. — как бы невзначай поинтересовался Рёстлер, когда они вышли от командира флотилии.

— Пришел рапортовать руководству в грязном ботинке… — вздохнул отличник Мюрвика.

— Как это? — Рёстлер изобразил невероятное удивление.

— Ну так, я шел для представления и тут гляжу — мальчишка упустил кораблик… Смешной такой… Играл в ручейке с корабликом и упустил, его чуть не засосало в водоворот. Я его спас, кораблик… — Ройтер усмехнулся, — но оступился и… вот… а переобуваться уже времени не было…

— Понимаю… — задумчиво процедил Рёстлер. — Скучаете по сыну?

— Откуда вы знаете?

— Ну, во-первых, я отвечаю за воспитательную работу среди личного состава флотилии, а это означает, что я должен, просто обязан, знать обо всех все. Ну, судите сами, родина и фюрер вручили вам грозное оружие, но каким бы современным и мощным оно ни было — воюет все равно не лодка, не танк, не самолет, воюет человек. А если у него тоска на душе, кошки скребут, то он обязательно ошибется. А потом, я достаточно хорошо знаком со старшим Демански.

— Я не ошибусь, — твердо, глядя прямо перед собой, произнес Ройтер.

— Не сомневаюсь. Потому-то и говорю с вами об этом. Очень хорошо вас понимаю. Настоящему офицеру, вроде вас, просто необходимо иметь качественное потомство. Война — сами понимаете, всякое может случиться… А здесь — качество отменное! Отец вашей избранницы — заслуженный человек, почетный генерал СС, мать из судетских немцев, плюс ваша кровь, ваш отец ведь тоже военный моряк был… Да, Ади — просто образец будущего арийской расы. Именно таким, как он, через каких-нибудь 20 лет придется держать штурвал нашего корабля.

— Что верно — то верно… Ади можно прямо на плакат. Он даже внешне чем-то напоминает Хейне Квэкса.[6]

— Ройтер, я все хотел вас спросить, а почему вы до сих пор не член партии?

— Я как-то никогда об этом не задумывался… Я честный немец, офицер, но я не политик…

— О… Ройтер, ошибаетесь. Сегодня каждый честный офицер, да не только офицер, каждый матрос, каждый юнга — политик. Вот возьмите хотя бы беднягу Юлиуса.[7] Один залп торпеды, а ведь с этого момента вся европейская политика изменилась до неузнаваемости.