— Привирает, конечно, — не дожидаясь вопроса, доложил находящийся здесь же моряк. — Но с учётом поправок получается точнее, чем по счислению. А часы проверим только в Амстрдаме, — добавил он, заметив наш взгляд, брошенный на циферблат с двумя стрелками.

Комингсы, почти герметично запирающиеся крепкие деревянные двери, каждая из которых "имя прилагательное", поскольку приложена своей плоскостью к плоскости переборки. Иллюминаторы, снабженные деревянными же "захлопками" изнутри. Наискосок положенные доски палуб и переборок, отчётливо делящих корпус на изолированные друг от друга объёмы, ток воздуха внутри мачт, создающий вытяжную вентиляцию, переговорные трубы и лебёдки, спрятанные от воздействия солёной воды под палубу – здесь реализовано многое из того, что вошло в обиход где-то веке в девятнадцатом. Или так и не вошло, потому что корабли стали строить из железа.

* * *

Выйдя из Двинской губы мы легли в бакштаг. Команда спустила бермудские фок, грот и бизань, легко подняв брам-реи вместе с брамселями – лебёдки и крепкие тросы сделали эту работу не такой уж тяжелой. За брамселями последовали и марсели. А до меня дошло, что паруса-то тут, оказывается, рейковые. То есть, реи, конечно, отнюдь не тонкие. На парусах не наблюдается ни рифов, ни гитовых. Шкотовые углы тоже отсутствуют – полотнища пришнурованы к дереву раз и навсегда по всей длине. Не чересчур ли смелое решение? Будем посмотреть. Тем более, что при столь быстрой постановке и уборке реев, гитовы и не требуются.

Горло Белого моря прошли играючи, следуя по счислению – берега не просматривались даже с грот-мачты, поскольку начался снегопад, сокративший видимость до пары миль. Тёмное время перележали в дрейфе. Вскоре после выхода в Баренцево море в видимости появились плавучие льды, которые ветром сносило от нас. Поскольку курс мы изменили, а ветер оставался устойчивым, снова перешли на косые паруса, избавившись от прямых. С неудовольствием отмечали падение давления и полную недоступность небесных светил для наблюдения. Оставшийся слева материковый берег умышленно потеряли из виду, отойдя от него подальше. Стало холоднее, нас принялись накрывать снежные заряды – периоды слепящей круговерти. Сигнальщики вышли из тёплых помещений внутри пустотелых мачт на палубу, поскольку стёкла залепило. Однако, это мало помогало – и на кабельтов было невозможно что-либо разглядеть. Скорость снизили до минимума, убрав почти все паруса, кроме единственного маленького стакселя. Судя по всему, нас сносило к востоку-северо-востоку в сторону льдов. Капитан Вася перешёл на мотор, под которым мы, кажется, шли в нужном направлении. Ориентиры по-прежнему отсутствовали, а команда в три смены непрерывно скалывала лёд – пошло энергичное обмерзание, в дополнение к которому ветер окреп, а волны начали изредка перекатываться через палубу.