- А если не беречься?

- Это как?

- Самим напасть. Днем.

- Ты сдурел, Сергей Лексаныч! Ой, прости барин. С неожиданности я….

- Прощаю. И то только потому, что 'сиятельством' меня перестал обзывать. Но думай, что говоришь. Вдругорядь не прощу.

… Но раз ты не ожидал, то и они не ожидают.

- Так ведь днем, на глазах у всего честного народа…. Это кто ж на такое решится?

- Только полный псих. И еще мы. А кроме того нам тот мужик нужен, что за нами следил. Он ведь с татарами остался?

- Остался.

- Вот через него и на офицера выйдем. А насчет народа…. Как мыслишь, ежели пожар будет, куда люди будут смотреть?

Гаврила задумался, проигрывая в уме варианты наших действий. Лицо прояснилось.

- А ведь выгорит. Ха, если гореть будет ярко. - Скаламбурил, расплывшись в улыбке довольный собой.

- И они, небось, выскочат глядеть. А мы за их спиной в дом и проберемся.

Я спросил:

- Чего там поблизости можно подпалить, чтобы большой пожар не возник?

- Да есть одна сараюшка на отшибе неподалеку. - Гаврила почесал в затылке. - Там держат с дюжину овец, а под стрехой сено хранится. Стреха - из соломы. Добре будет гореть, но если люд поторопятся, то и овец спасут. Только как подпалить незаметно?

- Просто. В сено свечу поставить, чтобы чуть выше выступала, и запалить. Прогорит немного да сено подожжет. А мы тем временем к дому проберемся. Все легко.

- Годится. Только не свечу, а гренадерский фитиль запальной. Свечу и задуть может, а фитиль не погаснет. - Гавриле явно все больше нравился план. Ишь ты, воодушевился-то как. - А еще лучше и то и другое. Чтобы вернее вышло.

И еще одно. Чтобы нас не узнали, перекинуться надо.

Я уже знал, что слово 'перекинуться' у Гаврилы означало - сменить внешность.