Наконец то, что предрекали, случилось.

Вместо обычных победных рулад из горла пробежавшего по дамбе несколько лиг вырывался только сдавленный хрип. Он долго не мог отдышаться, а когда смог, поведал, что на перепаханном поле Теночтитлана, где раньше находился подорванный Ромкой артиллерийский парк, мешики собирают войско для последней и решительной битвы. Полки в парадном вооружении выстраиваются для похода на дамбу, все лодки, какие есть в городе, чинят, смолят и готовят под погрузку. Кортес отправил капитана в Тескоко с просьбой разрешить укрыться за городскими стенами, но перед ним даже не открыли ворота. Тогда капитан-генерал приказал укреплять лагерь.

На строительстве работали все. Благородный идальго плечом к плечу с маркитантами из обоза вкапывал в землю колы и приколачивал к ним доски. Седой капитан таскал мешки с землей вместе с корабельным юнгой. Благородных скакунов впрягали в телеги с камнями, а когда те уставали, впрягались сами. На второй день вокруг лагеря возникло подковообразное укрепление высотой в полтора человеческих роста, с проходом в задней, обращенной к лесу части, через который кавалерия могла вырваться на простор. Через каждые десять шагов на бруствере устроили место для стрелка — специальную полочку, встав на которую он возвышался над краем головой и плечами. Через каждые пятьдесят шагов соорудили площадки для размещения батарей, около них поставили дополнительные вышки, на которые посадили самых метких и глазастых солдат. К разрыву в «подкове» стащили рогатки, чтоб забросать проход, если мешики обойдут укрепления. Перед передним фасом вырыли неглубокие канавки и наполнили их вязкой горючей жидкостью, чуть присыпав сверху жухлой травой. Достаточно пустить одну-две горящие стрелы, чтоб загорелось все поле. Для скатывания на врага с бруствера сделали «огненные колеса», валянные из соломы кругляки, пропитанные той же жидкостью. Залили ее и в сосуды и заделали глиняными пробками, пропустив через них фитили. Подожженный и брошенный с руки, такой снаряд взрывался огненным шаром. Помня о заразе, именно огню Кортес придавал большое значение в обороне.

В самом центре образовавшегося в лагере плаца установили набитый землей ящик, в который воткнули флагшток. Обложили его для устойчивости камнями и под барабанный бой подняли знамя конкисты. Вопреки ожиданиям, Кортес не произнес по этому случаю обычной своей зажигательной речи, чем немало смутил боевой дух солдат. Более того, в эти дни он даже почти не показывался из своей хижины и не допускал туда никого, кроме доньи Марины. Иногда к нему заходили ординарцы, но о чем говорили и какие распоряжения отдавал капитан-генерал, они предпочитали не распространяться. Лагерь замер в томительном ожидании.