раз сходить, чем ствол в бою подведет.

Но Сергеич уже и сам понял, что перебрал с ворчанием.

- Тоже дело баишь. В порядке твоя винтовка, Абрам. Иди, грейся в лучах заслуженной

славы...

- Только на тренировку не опаздывай, - добавил Сашок, - герой...

***

Казарма шумела. Мишка Латынцев, главный балагур заставы, в лицах изображал

дневное происшествие:

- ... А Васька ему и говорит: "Что ж ты, гнида немецкая, врешь в глаза красному казаку

и сержанту-пограничнику? А ну, споткнись о мою ногу, и ляг возле меня на землю, чтобы

я тебя плеткой выпорол!" Ну, немцы - народ дисциплинированный. Приказали

споткнуться - споткнулся, приказали лечь - лег. А Васька его надул. Обещал выпороть, а

сам руки связал и на заставу приволок.

- Тю, трепло, - бросил Васька, - сам-то думаешь, что гутаришь?

- Не мешай, сержант, - зашикали на него, - продолжай, Миш, а Абрам что?

- А что Абрам? Видит Абрам немца и спрашивает: "Ты пошто, гад, не знаешь

Харькова? Знаешь, что положено тем, кто за Лысую Гору не разумеет? Красотка, фас!" И

уж на что у нас кобыла смирная, но так ее необразованность немецкая возмутила, что

закатала она фрицу копытом по яйкам, у того аж искры из глаз посыпались. А Абраша об

него приклад обломал. Пришлось к Сергеичу бегать, чинить. Сам видел! Тогда