При очередном попадании на "Юдати" взорвался котел. В сумерках ярким белым пятном вспухло облако пара. Гибнущий кораблик потерял ход, быстро оседая в воду. В этот момент окруженный японскими миноносцами "Громкий" уже прошел сквозь линию броненосной эскадры между "Ибуки" и "Икомой". Крейсера-броненосцы не решались стрелять из башенных орудий, опасаясь попасть в свои корабли. Отставший "Юдати" открыл для "Громкого" надвигавшуюся слева громаду "Икомы". К счастью торпедные аппараты русского эсминца также стояли повернутыми на левый борт. Новаковский дал команду положить руль на три румба влево и подготовиться к залпу. Из пяти аппаратов три были повреждены, но четыре торпеды, всё же, вылетели из труб, нырнули в воду и помчались, расходясь веером, к японскому тяжелому кораблю.

           Против носового мостика "Икомы" встал грязно-желтый столб, потом всё заволокло дымом, по воде докатился глухой рокот взрыва. Броненосец еще более накренился и стал выкатываться в сторону. Командир подорванного корабля дал команду затопить отсеки противоположного борта, что уменьшило крен. Однако было ясно, что время жизни судна измеряется минутами. Японцы деловито и организовано готовились покинуть судно. Были погашены котлы, с палубы спускали уцелевшие шлюпки. Заложенный еще в прошлую войну с Россией, но не успевший на нее 14 000-тонный крейсер-броненосец всё же погиб от русского оружия. "Икома" всё более погружался в воду, сохраняя остойчивость на киле. Вода свободно вливалась в иллюминаторы и орудийные амбразуры. Рассаживавшиеся по лодкам или прыгая прямо в море матросы кричали: "банзай!" Над морской гладью возвышались уже только мачты и трубы. Миг и они ушли в пучину мсежду разошедшихся в сторону шлюпок.

           В ответ доносилось "ура!" с продолжавшего вести бой "Громкого". Он продолжал вести бой. Положение самого русского эсминца было безнадежным. Исковерканные трубы и вентиляторы не давали тяги. Два орудия было сбито прямыми попаданиями, у третьего, кормового, лежал вповалку посеченный осколками расчет. "Оити", окутанный дымом пожара, отходил в сторону, но к "Громкому" подходили, ведя огонь из всех орудий, "Асакадзе", "Исонами" и "Уранами". Помощи ждать было не от кого - остальные русские корабли остались по другую сторону от "Сетцу" и "Ибуки", которые замедлили ход, прикрывая гибнущего "Икому". "Громкий" отстреливался из последнего пулемета, на нем уже не осталось живого места, всё было изрешечено вражескими снарядами. Японцы подходили ближе, то ли чтобы расстрелять русских в упор, то ли - взять на абордаж. Как ни странно, на эсминце была еще цела радиорубка. Пройдя туда с разрушенного мостика, Николай Новаковский продиктовал радисту: "Миноносец "Громкий", носящий имя своего геройского собрата, погибшего в Цусимском бою, верный традициям русского флота, не сдается неприятелю, а топится." Была дана команда открыть кингстоны и клинкеты, и вскоре эсминец с поднятым флагом стал уходить под воду. Японские миноносцы, не дожидаясь конца "Громкого", повернули прочь, они спешили забрать уцелевших из команды "Икомы". Над морем наступала ночь.