– Спасибо, товарищ Иванов. Говорите по делу, у меня через пять минут начинается заседание Политбюро.

– Я готов сообщить точные координаты золоторудного месторождения. Вы готовы записать?

– Говорите, товарищ Иванов, – по тёплым ноткам, промелькнувшим в голосе собеседника, Ник понял, что тот лукаво улыбнулся. – У товарища Сталина очень хорошая память. Очень хорошая. Говорите.

– Шестьдесят три градуса двадцать семь минут северной широты, сто семьдесят четыре градуса двенадцать минут восточной долготы! – отрапортовал Ник.

– Хорошо, товарищ, Иванов я запомнил…. Скажите, а почему именно вы докладываете? Где у нас товарищ Курчавый?

– Товарищ Курчавый оказался американским агентом, во время задержания был убит. Извините, но взять живым не удалось.

– Не извиняйтесь, – милостиво разрешил Сталин. – Бывает, с каждым может случиться. А ещё говорят, что все репрессии беспочвенны, из пальца высосаны…. Слушайте дальнейшие указания. Сегодня во Владивосток вылетит старший лейтенант Ливанов. Вы знакомы с ним?

– Так точно!

– Очень хорошо. Там он возьмёт военный корабль, на нём доплывёт до вас. Когда сдадите ему все дела, плывите в Магадан. Там вас будет ждать самолёт, у командира экипажа будет находиться пакет с подробными инструкциями. Всё понятно?

– Так точно, товарищ Сталин!

Серый эсминец – без названия и опознавательных знаков – медленно вошёл в воды Нагайской бухты. Только в прямой видимости порта на мачте судна был поднят бело-голубой флаг с красными звездой, серпом и молотом.

У сходней их встречали двое военных: толстощёкий вальяжный комиссар государственной безопасности третьего ранга и майор Петренко, доброжелательно подмигивающий Нику из-за спины вальяжного.

Комиссар не ограничился простым рукопожатием, полез к Нику с объятиями, изобразив на лице радостную улыбку.

– Дорогой товарищ Иванов, рад встрече! Я вас именно таким себе и представлял, мне в Москве о вас так и докладывали. Нам надо срочно отбыть на аэродром, через два часа вылетаем, пока погода не испортилась. Прощайтесь со своими бойцами и поехали, – он махнул рукой в сторону серой эмки.

– Извините, товарищ, – устало вздохнул Ник, которого немного укачало за время плавания, – но эти люди летят со мной.

– Вы что, лейтенант, белены объелись? – опешил комиссар от такой наглости. – У меня приказ – доставить на Большую Землю только вас. Другие бойцы «Азимута», без сомнения, получат внеочередные звания и награды. А пока они поступают в распоряжение майора Петренко. Вам всё ясно? Это приказ.

Ник обернулся, посмотрел на своих друзей…. Гешка Банкин, изображающий из себя беззаботного весельчака-философа. Лица обнявшихся Лёхи и Айны невозмутимы, только лёгкая грустинка угадывалась в глазах. А у Зины откровенно дрожали губы, по щеке ползла первая слезинка.

Вот, эту слезинку Ник простить уже не мог и для начала спокойно спросил:

– Уважаемый, вы знаете, что этот знак обозначает? – ткнул указательным пальцем в значок с профилем Сталина, закреплённый на своей гимнастёрке.

Комиссар пренебрежительно махнул рукой:

– Бросьте, ко мне это не относится. Я комиссар государственной безопасности третьего ранга, что, как минимум, соответствует армейскому званию комдива. И вообще, все полномочия группы «Азимут» распространяются только на данную территорию, а я приписан к Московскому ВО.

– А сейчас вы где находитесь? Ведь, не в Москве?

– Ну, и что из этого?

Ник несильно ударил собеседника по лицу, даже и не ударил, так – ткнул просто. Ну, надоел ему этот самодовольный сытый тип. До чёртиков – достал!

Комиссар, одной ладонью зажав кровоточащий нос, другой принялся судорожно расстёгивать кобуру.

– Расстреляю, мразь! Всех – расстреляю! И сучек этих подзаборных…

Тут Ник психанул уже по-настоящему: сбил вальяжного деятеля с ног и принялся молотить руками и ногами – безостановочно, ничего не видя перед собой.

– Никит, остановись! Остановись! – повисла у него на плечах Зина.

Ник отошёл в сторону, дрожащими руками взял уже прикуренную беломорину, любезно протянутую Лёхой, затянулся несколько раз.

– Майор Петренко! – позвал.

– Я!

– Данный красноармеец, – показал рукой на ползающего по земле и безостановочно скулящего бывшего комиссара, – поступает в ваше распоряжение. Пристройте этого зажравшегося поросёнка к какому-нибудь стоящему и полезному делу…