Рылся-рылся, выбирая, да отдал всю пачку.

Олег начал быстро перебирать, отыскивая нужное… Вот! Лежит, родимый, у стеночки, овальный, а рядом еще камушки, потому и не заметили, может быть, но он же говорит, что спелеологи чуть ли не с лупой там лазили, как они не отметили его необычность, почему? И, увидев на другом фото наваленные кучей камни крупным планом, он понял, почему: на нем не было надписей. Иероглифы исчезли. Камень охранял сам себя. Не всякому хотел отдаться в руки. Ну, мы с тобой еще встретимся! И узнаем тебя лучше. Олег отдал посетителю снимки и произнес:

– Все это, конечно, очень интересно, но у меня дырка в голове, и я ничего не помню. А сейчас мне стало хуже. Давайте до следующего раза. Мне в череп вставят металлическую пластину, я поправлюсь, вот тогда…

– Может, за это время что и вспомните… – пряча фотографии в папку, поддакнул Дмитриевич.

– Может.

– Но я с радостью вас увижу снова.

– Ну, куда же от вас денешься.

– Извините, что побеспокоил. Выздоравливайте.

– Постараюсь.

– До свидания.

– Всего хорошего. Скажите моим, чтоб минут пять не заходили. Прийти в себя надо.

– Конечно.

– Спасибо. Еще раз до свидания, – и Белолобов склонился над тумбочкой, ища ранее помещенный в нее мобильный телефон.

Включил, ввел пин-код, затем – второй, нашел номер Ширко, набрал.

– Олежка! – завопил тот в трубку после третьего гудка. – Оклемался, морда!

– Привет, Паша. Спасибо тебе за все!

– Не мне, Ане твоей спасибо. И самому себе. На два с половиной ляма ты попал.

– Ну, вот для этого и нужны, оказывается, деньги!

– Точно! Олежка, как ты? Как себя чувствуешь?

– Очень хорошо. Честно.