Я улыбнулся, вспомнив, как в прошлом году сановники шутили, узнав о том, что я отобрал у Витте Главное управление торговым мореплаванием и портами. Они говорили: "Наш Александр Михайлович снял с Витте порту". А если серьезно, то и наши с Безобразовыми лесные концессии на реке Ялу сразу приобретают особое, совершенно иное значение, в смысле коммерции.

   Стук в дверь купе оторвал меня от размышлений. Это опять был Карл Иванович, - Ваше Императорское Высочество, вам записка от Его Светлости князя Хилкова.

   Князь Михаил Иванович Хилков, нынешний министр путей сообщения, человек бурной и интересной судьбы. В юности сбежал из отчего дома в САСШ где зарабатывал себе на жизнь, работая на железной дороге сначала кочегаром, потом машинистом. Так что с железнодорожными делами Их Светлость знаком не понаслышке. В настоящий момент он командирован на восток с целью налаживания воинских перевозок к театру военных действий. Значит, сейчас он на Байкале.

   Ломаю сургучную печать и разворачиваю записку, - Ваше Императорское Высочество, Александр Михайлович. В связи с тем, что железнодорожный путь по льду Байкала будет готов только к 13-му числу сего месяца, предлагаю вам, или дождаться готовности пути, или пересечь Байкал на санях и обменяться составами с пассажирами встречного литерного поезда, следующего по поручению Наместника ЕИВ на Дальнем Востоке адмирала Алексеева в Санкт-Петербург. Нахожусь на станции Таванхой в ожидании груза особого назначения. Князь М.И. Хилков, министр путей сообщения.

   Я задумался, - Сидеть здесь еще неделю? Нет, время не ждет! И так все идет кувырком, и просто не терпится увидеть все своими глазами. Мои прочие спутники, я полагаю, думают то же самое. Кстати, что это за встречный литерный? Неужто, действительно гости ОТТУДА?!

   Смотрю на часы. Скоро полночь. О поездке через Байкал имеет смысл говорить только после рассвета. И Карл Иванович ждет.

   - Телеграфируйте князю: "Ждать не могу, на обмен составами согласен. И подпись - Великий Князь Александр Михайлович.

   В ту ночь я долго не мог заснуть, ворочался, начинал считать в уме, но сон все это мало помогало -- я никак не мог смежить веки. Во-первых, после недели пути, неподвижность постели слала для меня непривычной. Организм уже привык засыпать под убаюкивающий стук колес и покачивание вагона. Такое со мной уже бывало по возвращению на берег после длительных морских походов. Сон все не шел. Кроме непривычной тишины и покоя меня беспокоила завтрашняя встреча. Кто мы, что мы? Что нам скажут те, которые пришли после нас? Будут ли они благодарить нас или проклинать? У меня почему-то сложился образ наших потомков, как суровых воинов, наподобие древних варягов времен Рюрика или Олега..