– Андрюха! Ты где был? – увидев пропащего друга, заорал я.

– Нет, ну ты прикинь, Серега! Решил устроить своим бойцам ночную учебную тревогу. Устроил, блин! – ответил запыхавшийся Андрей. – только вывел роту из города, приплывают эти уроды! – Шевчук злобно пнул пленного ногой. – Мне бы связаться с вами, скоординировать действия, а я рацию дома забыл! Пришлось импровизировать на ходу.

– Да ладно, Андрюха, не переживай! Ведь справились! – сказал я. – а что это у тебя за экземпляр на веревочке?

– Наверное, офицер, – ответил Шевчук. – командовал своими, да и размалеван как-то по-другому! А когда увидел, что окружен, попытался растаять в воздухе. В прямом смысле! Еле успели скрутить!

– Ни хрена себе! – удивленно присвистнул я. – Отправь его под конвоем в адмиралтейство да скажи своим, чтобы веревку из рук не выпускали!

До самого рассвета разбежавшихся боевиков ловили среди многочисленных строений Нижнего города. С восходом солнца мы стали подсчитывать потери и очень скоро убедились, что наша победа оказалась пирровой. Корвет и два катера сгорели дотла, оставшийся был серьезно поврежден. Можно считать наш флот выведенным из строя. Все трофейные автожиры и Ми-28 были взорваны. Из боевой авиации у нас остался только «Филин», почти полностью израсходовавший боезапас, восполнить который мы не могли.

Людские потери составили триста пятьдесят два человека убитыми и семьсот сорок шесть ранеными. И это при том, что треть гарнизона не принимала участия в бою, находясь на постах внешней линии обороны. Мы так и не поняли, как неграм удалось незаметно вырезать часовых на береговых батареях.

Африканцы потеряли около полутора тысяч убитыми, двести двадцать человек попали в плен. Их раненые, получившие повреждения от винтовочных пуль или штыков, действительно быстро излечились. В качестве трофеев нам досталось две тысячи китайских «калашей» и три случайно уцелевших катера – точные копии американского торпедного катера времен второй мировой войны РТ-103 (Patrol Torpedo boat). Но самым интересным моментом стало обнаружение на одном из них ядерного взрывного устройства кустарной сборки.

Ближе к вечеру мы решили допросить пленных. Влад, предположив, что «боевая раскраска», покрывающая тело каждого африканца, служит чем-то вроде униформы и знаков различия, отобрал, по каким-то непонятным нам приметам, несколько человек и вколол им свою сыворотку правды. Но через несколько минут мы убедились, что ни на одном из пяти европейских языков, а также турецком и арабском пленники не разговаривают. Достоверность этого печального факта Владислав установил, следя за реакцией мелких лицевых мышц оппонентов – они реально не понимали нас.